– Понятно, – сказала Кэлен, пытаясь осознать все это. Она еще плохо понимала, что происходит, и услышанное распадалось на отдельные кусочки, не желая собираться в единое целое.

Сначала она почувствовала замешательство, затем – облегчение, поняв, что Ричард жив и они выбрались из логова Терновой Девы.

Но сейчас возвращался ужас.

Поняв, что Кэлен огорчена, Эстер вновь положила руку ей на предплечье.

– Мать-Исповедница, Лорд Рал хотел…

Дверь распахнулась. Вздрогнув, Эстер тихо ойкнула.

В комнату решительно вошел с высокомерным видом высокий мужчина. За ним следовала женщина, но из-за того, что на той стороне комнаты свечи не горели, Кэлен не смогла разглядеть ее в тени мужчины.

Этот строгий мужчина был в простом черном облачении с воротником-стойкой, застегнутым под горло так, что воротник полностью закрывал шею. Светлые волосы, подстриженные по бокам, прикрывала четырехугольная шляпа без полей, сделанная, похоже, из того же черного материала, что и облачение.

Кэлен удивленно моргнула.

– Аббат Дрейер?

При виде Кэлен он как будто бы удивился ничуть не меньше ее. Но быстро опомнился.

– Мать-Исповедница. – Кэлен очень не понравилась хитрая улыбка, медленно проявившаяся на его губах. – Что за приятный сюрприз!

Когда Эстер, сидевшая рядом с Кэлен, встала, аббат церемонно снял шляпу без полей. Потом улыбнулся почтительно отступившей Эстер.

– Аббат Людвиг Дрейер, – с улыбкой представился он.

– Эстер, – произнесла она с поклоном. – Добро пожаловать в Стройзу, аббат Дрейер. Принимать вас – честь для нашего скромного поселения.

– Да, – протянул он. Улыбка не сходила с его губ.

Демонстративно оглядевшись, он вновь вперил хитрый взгляд в Кэлен.

– И Лорд Рал с вами, Мать-Исповедница? Решили посетить Темные Земли и далекое поселение Стройза, не так ли?

Кэлен нахмурилась.

– Что посетить?

Он повел рукой вокруг.

– Стройзу. Разве вы не знаете, где вы?

– Чем мы можем помочь вам, аббат Дрейер? – спросила Эстер, переключая его внимание на себя, чтобы избавить сбитую с толку Кэлен от расспросов.

Он одарил Эстер равнодушной улыбкой.

– Мы приехали за добровольцами, готовыми отправиться с нами, чтобы оказать помощь аббатству.

Он взглянул на Кэлен, явно более заинтересованный в нежданой гостье поселка. И тогда пришедшая с ним женщина шагнула из-за его спины.

Кэлен с изумлением уставилась на морд-сита.

Но, что самое удивительное, эта морд-сит была не знакома Кэлен.

Мало того что Кэлен не узнала морд-сита – та вдобавок была одета в черную кожу.

Кэлен видела морд-ситов в коричневой, белой и, разумеется, красной коже, но никогда – в черной.

И это пугало.

На мгновение Кэлен усомнилась, верно ли решила, что эта женщина – морд-сит. Светлые волосы были заплетены в тугую косу, такую, как у всех морд-ситов, но это ничего не доказывало – прическа у морд-ситов не главное. Как и кожаное одеяние, пусть даже такого странного цвета. Даже высокий рост, идеальная фигура или вызывающее и опасное поведение не означали, что перед вами морд-сит.

Некоторые женщины делали такие же прически и носили кожаную одежду, похожую на форму морд-ситов. Возможно также, что незнакомка играла роль по просьбе напыщенного аббата. Чтобы казаться важной особой, Людвиг Дрейер мог взять с собой такую женщину, желая привлечь внимание Кэлен.

Кэлен беспокоило другое – простой красный прутик, свисавший на золотой цепочке с правого запястья женщины. Это доказывало, что она морд-сит. Именно это сказало Кэлен, что она морд-сит. Только морд-ситы ходили с эйджилами. Сложно было представить другую женщину, которая носит фальшивый эйджил, только чтобы играть роль. А попытайся она украсть подлинный, настоящая морд-сит содрала бы с нее кожу живьем.

Женщина уставилась на Кэлен холодными голубыми глазами.

– К сожалению, совсем недавно у нас случилась неприятность, – извиняясь, произнесла Эстер, – поэтому сожалею, но вряд ли здесь найдутся… добровольцы для помощи аббатству с пророчеством.

– Неприятность? – удивился аббат, услышав ее слова. – Какая неприятность?

У Кэлен сложилось четкое впечатление, что он точно знает, что произошло, хотя сама она понятия не имела, о чем говорит Эстер.

Взгляд Эстер метался. Она нервно потирала ладони, подбирая слова для ответа.

– Э… гм… на нас здесь напали. Напали на поселок.

– Напали! – Аббат казался изумленным и отчасти обеспокоенным. Однако Кэлен не верилось в его искренность. – Звучит ужасно!

– Боюсь, именно так, – откликнулась Эстер, с жаром кивая. – Ужасно.

– В мирное время? В провинции Фейджин? Епископ расстроится, услышав о такой неприятности. Ханнису Арку совсем не понравится, что на его народ напали. Нисколько не понравится, могу вас заверить.

– Не сомневаюсь, – тихо согласилась Эстер.

Аббат Дрейер склонился к Эстер.

– Кто на вас напал?

Эстер откашлялась.

– Видите ли, это были… Не знаю, как точно их описать.

– Лучше без прикрас, – произнес аббат с внезапной холодностью. Он выпрямился и сложил руки на груди.

– Хорошо, – пробормотала Эстер, – на нас напали… напали… мертвецы.

Аббат нахмурился, вновь немного склонившись к ней.

– Мертвецы?

Эстер отпрянула.

Кэлен опять запуталась, гадая, уж не вернулась ли в изменчивый, зыбкий, извилистый мир грез? Ей казалось, что она навсегда заперта в нем, и она задавалась вопросом, действительно ли существует или теперь лишь часть этого мира.

Однако сгустившееся напряжение не было сном. Ей никогда не нравился аббат Людвиг Дрейер, но раньше, как Мать-Исповедница, она всегда была хозяйкой положения, и он знал об этом. В последний раз они встречались в Народном Дворце на свадьбе Кары и Бенджамина. Аббат тогда вызвал немалое беспокойство, настаивая, чтобы Кэлен с Ричардом рассказали всем о пророчестве и использовали его для укрепления своей власти в Д’Харианской Империи.

Заявив, что люди имеют право на пророчества, Людвиг Дрейер посеял зерна сомнения в душах многих правителей различных территорий. Кэлен подозревала также, что он приложил руку к убийству.

Тогда она не боялась этого человека, теперь – наоборот, теперь она чувствовала себя совершенно беззащитной.

Разумеется, какой бы слабой и больной Кэлен себя ни чувствовала, при необходимости она всегда могла воспользоваться силой Исповедницы. Эта мысль утешала. Она не была беззащитна. О нет.