— Но переговоры вы с ними вели, — мягко укорил я его.

Впрочем, для продолжительного спора у нас не было времени. Дорогие хозяева окружили незваных, но, похоже, долгожданных гостей и повели их вниз по лестнице.

— Куда нас ведут? — не на шутку перетрусил Агапид.

— Вероятно, в геенну огненную, — охотно отозвался я. — Вам, любезный, как бывшему Ящеру там самое место. Обратите внимание, Бернар, на изящные рожки на лбу нашей очаровательной Анастасии. Вы, кстати, уже успели с ней согрешить?

По тому как побледнел де Перрон, я понял, что грехопадение состоялось. Менестрель не устоял под натиском суккуба.

— Не огорчайтесь, дорогой Бернар. Утешьтесь тем, что вы не первый поэт, ставший жертвой дьявольских козней.

— Да, но что же будет теперь с моей душою? — в ужасе воскликнул несчастный де Перрон.

— Раньше надо было думать, — недовольно пробурчал Крафт. — Ох уж эта молодежь!..

Монсеньор Доминго встретил нас во всем блеске своего статуса. Все-таки князь Тьмы Асмодей — это вам не фунт изюма. Бывший инквизитор был облачен в элегантный деловой костюм и вполне сошел бы за коррумпированного чиновника средней руки, если бы не аккуратные рожки на голове. Следует, однако, признать, что рога не только не обезобразили монсеньора, но скорее добавили ему шарма. Конечно, для обычного мужчины рога сомнительное украшение, но Асмодею они положены по статусу, и было бы верхом бестактности его за это осуждать.

— Браво, господин Чарнота! Вы человек слова, — похвалил меня князь Тьмы. — Позвольте взглянуть на ваше приобретение.

— Вы получите Грааль, монсеньор Доминго, только после того, как я увижу Маргариту. Марк, видимо, сообщил вам о поставленных мною условиях.

Ключевский находился здесь же и тоже с весьма милыми рожками на голове. Я, разумеется, не числил этих людей по адскому ведомству, поскольку очень хорошо знал специфику острова Буяна. При определенных обстоятельствах рога здесь могли вырасти даже у ангела, вот только далеко не каждому человеку это обстоятельство пришлось бы по душе. А эти субъекты буквально купались в предложенных судьбой и атлантами обстоятельствах.

— Я не могу вас допустить к Маргарите, пока у вас в руках находится Грааль, — сказал монсеньор Доминго. — Боюсь, что в этом случае вы просто сбежите от нас, прихватив жену.

Опасения Асмодея были небеспочвенными — это я вынужден был признать. И все-таки я согласился передать яйцо в руки оппонентов только после того, как мне объяснили мою роль в предстоящем спектакле.

— Никаких особых усилий вам прилагать не придется, — утешил меня монсеньор Доминго. — Зато благодарность моя будет безграничной. Вы получите свое царство, дорогой Чарнота. Можете в этом не сомневаться.

Я, собственно, и не сомневался. Со стороны Асмодея было бы большим свинством обмануть человека, бросившего к его ногам весь мир.

— А вы не боитесь катаклизма, любезный монсеньор Доминго? — поинтересовался я у служителя храма Тьмы. — В прошлый раз наше с Маргаритой свидание закончилось разрушением замка Френ. Мне бы не хотелось, чтобы величественное здание, в котором мы сейчас находимся, вдруг рухнуло на наши головы.

— Думаю, что все обойдется, — не очень уверенно возразил Асмодей.

По-моему, бывший инквизитор сильно нервничал. Ему не сиделось на месте, и он метался по залу, то и дело вытирая потеющие руки белоснежным носовым платком. Монсеньор Доминго составил грандиозный заговор, проделал огромную предварительную работу, и теперь наступил решительный момент, который мог вознести его на самую вершину власти, но мог и сбросить в бездонную пропасть. Успех или неуспех предприятия зависел даже не от Вадима Чарноты, а от яйца, которое этот тип, то есть я, держал в руках. Как поведет себя Грааль в предложенных самозваным Асмодеем обстоятельствах, не знал никто. В конце концов, магия очень тонкое искусство, где предсказать результат практически невозможно. Эта особенность роднит магию с театром, где любой, даже очень затратный спектакль может с треском провалиться под свист и улюлюканье разочарованной публики.

— Нам надо продержаться на сцене полтора часа, — сказал монсеньор Доминго своим подручным. — Всего полтора часа, и тогда процесс можно будет считать необратимым.

— А если зрители заподозрят неладное? — нахмурился Марк.

— Тем хуже для них, — мрачно предрек Асмодей. — Я гроша ломаного не дам за их жизни.

Мне такой расклад не понравился. Привлекая к сотрудничеству генерала Сокольского, я рассчитывал на более легкую победу. А теперь выясняется, что распоясавшегося Асмодея не так-то легко будет повязать.

— А если Чарнота выкинет какой-нибудь номер? — спросила рогатая Анастасия. — Или вовсе откажется участвовать в спектакле?

— Это не имеет уже ровным счетом никакого значения, — раздраженно бросил Асмодей. — Процесс уже пошел. Взгляните на Грааль.

Мне тоже показалось, что яйцо в моей руке активизировалось. Во-первых, от него стал исходить розоватый свет, а во-вторых, оно так нагрелось, что я с трудом удерживал его в руке. В окружающем мире тоже стали происходить кое-какие изменения. Стены храма, казавшиеся несокрушимыми, вдруг мелко завибрировали и стали расползаться на наших глазах. Похоже, я недооценил монсеньора Доминго. Этот тип знал о Граале гораздо больше, чем я, и использовал свои знания, чтобы воздействовать на загадочное изобретение атлантов в нужном направлении без моего участия. Жар, исходивший от яйца, стал нестерпимым, и я вынужден был отбросить Грааль в сторону. Асмодей довольно оскалился и несколько раз взмахнул руками. Губы его шевелились, произнося одному ему известные заклинания. Это был набор странных слов, из которых я запомнил только одно, звучавшее приблизительно как «мубутек». На фоне подобной роскошной в своем магическом маразме галиматьи мое скромное «крибли-крабли-бумс!» выглядело как-то уж слишком по-плебейски.

— Мы проваливаемся! — в ужасе воскликнул Бернар де Перрон, и, по-моему, недалеко ушел от истины в своем паническом пророчестве.

Мы действительно летели куда-то со страшной скоростью, и нам оставалось только со страхом ждать соприкосновения с твердью.

У меня закружилась голова, но на ногах я все-таки удержался. Зато храм рассыпался в прах. Во всяком случае, его массивные стены куда-то исчезли, и я вдруг увидел Маргариту, лежащую на роскошном ложе и протягивающую ко мне руку:

— Вадимир!

Разумеется, я не заставил себя упрашивать и тут же бросился на ее зов:

— Я здесь, Маргарита.

Ответом мне был взрыв аплодисментов и возгласы «браво». С изумлением я обнаружил, что нахожусь на сцене, где мне уже однажды довелось играть довольно странную роль. В эту минуту самым горячим моим желанием было схватить Маргариту и скрыться с ней за кулисами. Увы, я очень скоро обнаружил, что кулис на сцене не было. Мы оказались в каком-то странном замкнутом пространстве, из которого нельзя было убежать. Куда бы мы с Маргаритой ни поворачивали, повсюду путь нам преграждали невидимые стены. Зато мы очень хорошо видели публику в зале. Я даже разглядел в первом ряду сидящего в напряженной позе генерала Сокольского и дружески помахал ему рукой. Вид Станислава Андреевича не вселил, однако, в меня надежду на благополучный исход дела, ибо в ответ на мой вопрошающий взгляд генерал лишь сокрушенно развел руками. Судя по всему, операция компетентных органов против расшалившихся сил Зла застопорилась в самом начале. Я подозреваю, что они наткнулись на ту же самую невидимую стену, о которую я уже успел обломать зубы. В переносном, конечно, смысле, а не в прямом. Мне ничего не оставалось делать, как только положиться на собственные силы.