Лиса потрясённо молчала.

– Какой любопытный случай конфликта интерпретаций! – голос как-то оживился, даже повеселел. – А ведь суицидальные намерения не должны быть вам вовсе чужды, – Алиса заметила, что существо снова перешло на «вы». – Напротив, в вашем положении весьма логично рассматривать эту возможность как актуальную. Вам никогда не хотелось умереть, Алиса?

– Всегда, – вырвалось у лисы. – По утрам, – поправилась она, вовремя вспомнив о крысе со щипцами.

– Ну вот видите… Вы упустили прекрасную возможность. А ведь я вам готов был её предоставить. Откровенно говоря, я собирался после нашего разговора включить пресс. Вы меня и впрямь очень разозлили. Однако в свете открывшихся обстоятельств мои планы радикально изменились. Вы спросите – почему? Причин несколько, но главная – я не люблю плясать под чужую дудку. Для моего происхождения и в моём возрасте это несколько некомильфо, вы не находите? Так вот, делать с вами то, чего возжелал этот самодовольный рогоносец, я решительно не намерен. Скорее уж я поступлю ему назло. Так что у меня появился стимул помочь вам выбраться отсюда. К тому же очень скоро такая возможность представится. Пожалуй, я внесу данный вопрос в список условий дальнейшего сотрудничества… – неизвестное существо, похоже, задумалось. – Кстати, ваша работа. Это что-то новенькое? Впрочем, у Тора-Боры и со стареньким есть проблемки. Чем вы заняты?

– Экспресс-прошивка с нуля, – начала объяснять лиса. – Технология позволяет сохранить тканевую основу и сократить число ребилдингов при радикальных изменениях, вплоть до основы. Но там много тонкостей, я сейчас занята экспериментами…

Внезапно её изуродованный палец пронзила страшная боль. Алиса отчаянно закричала.

– Соврала, – пояснила крыса, разжимая щипцы.

– Алисочка, – в голосе послышалась укоризна. – Вы меня-таки разочаровываете обратно, как говорили в Одессе до украинизации…

– Я не лгала! – у Алисы хватило духу возмутиться.

Крыса шумно втянула воздух носом и хмыкнула.

– Сейчас вроде правду говорит, – сказала она.

– Хм, очень интересно… А-а, я понял. Вы, Алисочка, не лгали, просто не стали углубляться в детали. Поленились, так сказать. А это уже попытка обмана, и ваше тело среагировало на неё именно так. Но в чём-то я вас понимаю, технические подробности утомительны. Давайте же обратимся к сути. Речь идёт именно о нулевом цикле? И в чём тут может состоять ваше, если можно так выразиться, ноу-хау? Зачем это нужно?

– Из-за оборудования, – принялась объяснять лиса. – Можно выращивать изделия с яйцеклетки в обычном автоклаве, это дешевле…

– Стоп-стоп-стоп! Обычные автоклавы есть и в Подгорном Королевстве, а вот аппаратуры нулевого цикла у них нет. Алисочка, да у вас недурное приданое. В таком случае нам будут нужны ваши наработки. Ваш экспериментальный материал – он в автоклавах?

– Да, – сказала лиса, пытаясь отвлечься от нарастающей боли в отсутствующей фаланге пальца. Похоже, вектора уже начали свою работу. – Кролик и два цыпля. Один на передержке, – вспомнила она.

– То есть три большие пластмассовые кастрюли и всё к ним прилагающееся. Несколько громоздко, но мы решим этот вопрос. Вы сможете продолжать работу, если вам предоставят для этого соответствующие возможности? – продолжал голос.

– Конечно, – не поняла лиса.

– Вот и славненько. Вам будет чем заняться. Видите ли, вам придётся некоторое время провести здесь. Нет, разумеется, не в этом подвале, совершенно не оборудованном для содержания молодых барышень. Условия будут более комфортными. Разумеется, вы будете ограничены в своих передвижениях. Попросту говоря, посидите под замком. Ничего-ничего, я и так устроил аттракцион неслыханной щедрости… Но это не всё. За вашу жизнь, здоровье и скормленные витамины я потребую множество мелких услуг. Ну одну-то уж точно потребую, – существо опять скрипнуло: видимо, у него это означало что-то вроде смешка. – У меня есть небольшой, чисто личный счёт, который мне хотелось бы красиво закрыть. Вас это не затруднит – думаю, даже наоборот, будете рады. Нужно кое с кем переспать.

– У меня векторная проказа, – напомнила лиса. – Мне нельзя…

– Вот именно поэтому, – перебил её голос. – Вы должны заразить векторами одно изделие, которое имело несчастье сначала меня огорчить, а потом выжить. Да-да, Шуша, не прячь глазки, ты виновата.

– Дайте мне ещё один шанс, – попросила крыса. – Мне не повезло. Если бы не доктор Коллоди с этой штукой…

– Я не буду, – сказала лиса. – Я никогда этого не сделаю. Мне доверяли и не изолировали, хотя я больна. Если я кого-нибудь заражу, начнётся векторная эпидемия. Я знаю, что такое жить с векторами в крови. Включайте свой пресс. Только побыстрее, пожалуйста, – голос её предательски дрогнул.

Крыса шумно втянула носом воздух и в сомнении пошевелила усами.

– Вроде и врёт, – сказала она, – а вроде и нет.

– Ничего удивительного, просто ей очень не хочется под пресс. Мне бы на её месте было бы тоже несколько не по себе. Алисочка, не выводи меня из меня. Твоё прекраснодушие мы уже оценили. Но если ты будешь и дальше испытывать моё терпение… это что такое?

Лиса плакала – тихо, беззвучно. Слёзы катились по рыжей шёрстке, взмокшей от страха и боли.

– Я же сказал, что терпеть не могу сырости! – голос снова стал недовольным. – Девочка, сейчас тобой займётся Шушенька, и минуты через три ты матерью подочеришь мне всё что угодно.

– Я знаю, – тихо сказала лиса. – Я на всё соглашусь. Но это сейчас. А потом я не смогу.

– Шуша? Она так думает?

– Угу, вроде как, – презрительно подтвердила крыса, обнюхав лису.

– Фу-ты ну-ты! – невидимое существо откровенно развеселилось. – Выходит, старик Гегель был прав в своих рассуждениях о негативном идеализме молодой души. Ах да, вы же не в курсе, кто такой Гегель? В Сундуке его сочинений не осталось, да и быть не могло. А между тем немецкая классическая философия была прелюбопытнейшим эпифеноменом человеческой культуры. Девочка, ты сама себя не знаешь. Мы посадим тебя, если можно так выразиться, на голодный паёк, и твоя матка поможет тебе принять правильное решение. Думаю, двух дней будет достаточно, но я не тороплюсь. Так что поживёшь недельку в душевной и телесной чистоте, in castrum[13], так сказать. Шуша за тобой присмотрит.

– Зачем вам это? – сказала лиса, чтобы хоть что-то сказать.

– Это мой каприз, – самодовольно заявило существо. – И я имею на него моральное право, как оскорблённая сторона. Когда какая-то жалкая, ничтожная личность… впрочем, о личностном начале в данной ситуации говорить вообще не приходится… так вот, когда какая-то жалкая заготовка, зон фон колбе ун пипете[14], наносит мне смертельное оскорбление, впервые за последние пятьдесят лет… Как сказал бы великий Омир, «вспять потекли источники рек», – ах да, этого вы тоже не знаете. В общем, я так хочу. Этого довольно.