— Ну, знаешь, — обиделась Алиса, — в прошлый раз я тебе жизнь спасла.

— И что? — удивился Каледин. — Разве я тебя потом не отблагодарил?

Алиса вытянула губы, коснувшись его щеки.

— Удивлена, но пока отсутствует желание порвать тебя на кусочки, — прошептала она. — Хорошо, я с тобой пересплю… но тогда ты обязан на мне жениться…

— Я?! — взвился Каледин. — Второй раз?! НИКОГДА!

— А вот придется, — канцелярским тоном сообщила Алиса. — Ты же дворянин и порядочный человек — не оставишь своего ребенка незаконнорожденным.

Каледин представил себя со стороны. Он явно выглядел полным идиотом.

— Ребенка? — глупо переспросил он. — Неужели ты беременна?

— Конечно, — безапелляционно сказала Алиса. — Ты ж не предохранялся.

— Что-то по тебе не заметно, — скептически обозрел ее живот Каледин.

— А ты хочешь, чтоб через пять часов уже и видно было? — изумилась Алиса. — Не все сразу, honey. А пока у меня каприз… давай-ка принеси мне винограда.

— Охренела, что ли? — приподнялся Каледин. — Где ж я тут его возьму?

— Да где хочешь! — на весь цех заорала Алиса. — Я беременная, иди ищи!

Под дробный стук каблуков в цеху появились врачи—в зеленых халатах, контрастировавших с черными лицами, со значками American Hospital[61]на груди — двое мужчин и одна женщина. Мужчины везли с собой мобильные носилки. Не задавая Алисе вопросов, они осмотрели рану, опутали пациентку кислородными трубками, что-то вкололи заново и переложили на каталку.

— Приятно снова видеть вас, сэр, — вежливо сказал молодой доктор в дешевых очках. — Сначала вы привезли к нам сэра с горбатым носом, теперь вот эта леди… видимо, к вечеру и вы получите пулю. Куда нам за вами приехать?

— На рынок, — качнул головой Каледин. — Мне виноград надо купить…

…Когда над джунглями сгустились сумерки, на фабрике появились два силуэта, с армейскими фонариками в руках. Мари-Клер была одета в кремовое кружевное платье, с мачете за поясом, ее спутник — старый негр с хищной улыбкой, обернул вокруг бедер черную ткань. На шее, свисая к безволосой груди, болтался ангве в виде тарантула. Луч фонаря высветил тело, лежащее на боку в луже крови — глаза Чичмаркова смотрели на мамбо.

— Он умер не так давно, — сказал негр, обмакнув палец в кровь.

— Да, долго мучился, — безразлично ответила мамбо. — Спасибо, Люкнер. Представляешь, он хотел меня обмануть. Отрезал не свою прядь, а от парика. Он сделан из настоящих волос, и я ничего не заподозрила. Представляю, что чувствовал бы их бедный владелец, начни я колоть иглами его куклу!

— Рад услужить, — склонил подбородок бокор. — Как только белый обратился ко мне, я сразу увидел… вот оно. Мы оба извлечем потрясающую выгоду, осуществим свою мечту. Я не забыл и о твоих маленьких увлечениях. У тебя еще нет головы белого человека. Она украсит славную коллекцию в сарае.

— Да, — осклабилась в темноте Мари-Клер. — Не то что украсит, станет ее жемчужиной. Благодаря доктору я собрала чудесные экземпляры… не хватало только белого — а тут прекрасные каштановые волосы. Шарман, месье. Но ты понимаешь, радуюсь я другому. Сегодня и я, и ты достигли высшей цели — той, о которой мечтал еще покойный доктор. Я осторожно вскрою череп, с любовью достану мозг человека из белых земель и поцелую его, оставив отпечаток губ. Этой же ночью мы приготовим особый порошок, Кереке Гри. Все хунфоры будут умирать от зависти: никто не претворил в реальность этот рецепт. Порошок невидимости. Люкнер, ты этого ждал — и ты это получишь. Окончательно вернешься на остров, больше ни от кого не станешь прятаться, как сейчас. Появишься на улице любого города посреди бела дня, а не под покровом ночи — тебе не грозит ожерелье. Ты и я, мы войдем всюду, в любое жилище, для нас исчезнут запертые двери. Мозг и глаза белого человека, уроженца года Оборотня, в ночь между 28 и 29 февраля… глаза разного цвета — темно-карий и светло-золотистый. Как давно мы искали его! Жаль, что ты не посвятил меня в это откровение сразу… а известил неделю назад. Я уже не та, к которой ты привык, Люкнер. Ясновидение ослабело, вижу выборочно. Я не распознала его в гриме.

Бокор обнял ее за плечи, мутные зрачки трупа блестели при свете фонаря.

— Не стоило возбуждать тебя раньше времени, — усмехнулся тонтон-макут. — Но я был уверен — ты не устоишь перед соблазном. Какая мамбо откажется заполучить голову белого человека? Белолицый был одержим своей мечтой… и я знал — он согласится. Тем более договор честен… он отдает тебе голову только после смерти. Никто не знает, когда он умрет — в этом и есть частая ошибка белых людей: почти каждый считает, что у него есть завтра.

Мамбо отстегнула от пояса мачете — широкий нож для рубки тростника.

— Ну что ж, он не пришел за заказом. Я имею право забрать свою плату.

Она перерубила шею одним ударом — ловко, без хруста позвонков: пожелтевшие кружева залили темные капли застоявшейся крови.

…Подняв мертвую голову за волосы, мамбо расхохоталась.

элементы империи

ЭЛЕМЕНТ № 9 — ЛАСКОВЫЙ МЕРЗАВЕЦ

(Из свежего номера газеты) «Светскiй хроникеръ»)

«…В честь предстоящей царской свадьбы государь император и его будущая супруга Евфросинья Дмитриевна записали дуэтом песню — рекомендацию губернаторам для действий в кризис: „Не верь, не бойся, не проси“. Как и следовало ожидать, это спровоцировало волну подражаний со стороны ведущих политиков. Лидер либеральных демократов в Госдуме, полковник Кабановский, дебютировал с хитом „Я ласковый мерзавец“, а оппозиционер Эдвард Цитрусофф выпустил ремикс сингла Erasure „Как я люблю ненавидеть тебя“. В Интернет „слилась“ кавер-версия „Наутилус Помпилиус“, с намеком на правление двух императоров — „Негодяй и ангел“. Ее происхождение источники в Кремле приписывают самому цезарю, исказившему голос с помощью синтезатора. Следует заметить, что творчество „Наутилуса“ смогло воодушевить и лондонского изгнанника Платона Ивушкина. Не прошло двух недель, как тот спел в прямом эфире „Би-би-си Unplugged“ акустическое обращение к августу — „Я придумал тебя — от нечего делать, во время дождя“. Партия „Царь-батюшка“, заперевшись в студии с Леонтием Михайловым и симфоническим оркестром, приступила к аранжировке песни „Необыкновенный“, посвященной мудрому правлению императора:

Звёзды перед тобою тускнеют,

Нет второго в мире, как ты.

В твоём сердце цветут орхидеи

Неземной, колдовской красоты…

Одновременно, завзятый республиканец Грушевский, основатель партии „Груша“, занял семьсот семнадцатое место в национальном хит-параде с синглом „Как ты ни крути, но мы не пара!“, посвященной всем политикам империи — от царя-батюшки до партии экс-губернатора Бориса Бабцова. Получив данные продаж, Грушевский обвинил музыкальные магазины в фальсификациях кассовых чеков по прямому заказу от „Царя-батюшки“. Музыкальная истерия схлынула только с началом показа сериала „Исаевъ“: про храброго сотрудника имперской контрразведки, перед выступлением Ленина смазавшего постным маслом башню броневика.