М-да. Зря я тогда Сашку отругал. Правильно он в них камнями швырялся. Хоть барашки от Левковича и правда были вкусные, но чай – это совсем другое.

Теперь бы еще вспомнить, как различать между собой казаков. Левкович вроде рассказывал, какие знаки отличия у каждого казацкого войска, но все как-то путано. А нам же еще надо будет сообщить про эти различия в остальные роты сводного полка. Чтобы, значит, каждый солдат, который окажется в отрыве от своих офицеров, понимал, кто среди кавалеристов в каких отношения.

А оказаться в отрыве от остальной роты теперь может любой из нас.

В штабе генерала Апраксина, увидев, какой бардак начался на прусской земле, – повелели в каждой деревеньке, мызе, хуторе оставлять гарнизон минимум в пять солдат. И для охраны обозов, и для защиты прусских деревень от партизан и казаков.

А кого будут оставлять? Уж будьте уверены, никто из полковников корпуса Фермора по своей воле не даст дербанить и разбазаривать свои полки. Наверняка они уже нашептывают генералу замечательную идею, что на охрану чужих деревень можно отправить мушкетеров сводного полка из шести рот. Этот сводный полк – он же все равно ничей, правда же? Так что давайте именно его и размажем тонким слоем вдоль всего маршрута следования.

– А почему пять солдат? – спросил я под конец обсуждения. – Шестак же удобнее! А то если пятерых выделять – в дюжине семеро солдат останется, ни то ни се…

– Ну так командир не в счет. Пять солдат и мелд-ефрейтор – аккурат шестак и выходит, – хмыкнул ундер-офицер Фомин. – Ты не о том думаешь, Жора.

– А о чем надо думать?

– О том, как наши солдаты будут со здешними обывателями разговаривать, когда одни останутся. Мы ведь уже не в России. Ты вот что, капрал. Сделай доброе дело! Научи людей каким-нибудь немецким словам, ладно? А уж мы с Мартином Карловичем будем тебе за то крепко благодарны!

Где-то я это уже слышал.

– Так я немецкого не знаю, Александр Степанович. Я по-французски могу. Это вон, поручик Чижевский по-немецки бегло шпрехает…

– Ну так и сходи к нему. Я ж не прошу их всему учить. Хотя бы самое необходимое – вода, еда, ночлег…

– Хенде хох, аусвайс битте! – засмеялся я.

– Ну вот, видишь! – удовлетворенно кивнул Фомин. – А говоришь – не знаешь!

Вот блин. Теперь мне идти к подпоручику Чижевскому на ночь глядя. С бумагой и карандашом, составлять русско-немецкий разговорник. А потом заставлять солдат все это зубрить. Причем – устно, потому как и наши не шибко грамотные, и прусские обыватели не лучше. Шпаргалки я, конечно, заготовлю, но вряд ли они сильно помогут.

Надо так надо. Тем более я ж все равно планировал начать учить немецкий. Вот, видимо, судьба меня услышала и решила помочь.

Судьба, а судьба? Помнишь, я еще фехтовать научиться хотел? Так это я понарошку! Не надо еще и для фехтования такие условия придумывать, ладно?

На гребне высокого холма, окруженного лесом, стояли роскошные шатры командования бригады генерала Леонтьева, которому передали наш сводный полк. Сейчас там шло небольшое совещание, совмещенное с завтраком. Капитан Нелидов и поручик Нироннен принесли генералу и нашему полковнику Яковлеву жареной картошки с луком, а я с дюжиной своих солдат стоял чуть поодаль и изображал из себя истуканов сопровождения. Ожидать было скучно, потому Сашка развлекал себя подтруниванием над гренадерами генеральской охраны. Его-то генералы не услышат, а вот гренадеры стоят прям у самого шатра, потому вынуждены были глотать Сашкины шпильки молча, лишь злобно сверкая глазами. Ох, нарвется Заноза когда-нибудь!

Сейчас горячо любимое руководство снимет пробу с того, что я на скорую руку пожарил на простенькой сковородке, и, надеюсь, примет правильное решение. Я, конечно, не бог весть какой повар, но уж пожарить картошку с луком – это у нас всякий студент умеет, пусть даже и недоучка.

А пока они там совещаются своим высоким офицерским составом – у меня в кои-то веки появилось время, чтобы подумать.

Что вообще происходит? Мне очень не нравилось то, что последние две недели творилось с армией. Что-то явно шло не так.

А я нервничал. Как там тот поляк сказал? Вы, мол, уже проиграли? Все уже решено? Очень похоже на то. Следы этого «все решено» мне попадались на каждом шагу.

Вот взять тот приказ, по которому для защиты местных обывателей от всяких бесчинств требовалось оставлять по пять солдат в каждой деревне. Благое дело? Разумеется! А то казаки – они ведь такие, им палец в рот не клади.

И что вышло на деле? А на деле и без того неполные роты начали размазываться на марше. Прошел батальон за день десяток верст, а на том десятке верст – мызы, хутора и деревеньки. Вот, пожалуйста, уже почти дюжина шестаков потерялась. Но ведь не беда, верно? Ведь за нашим полком идет следующий, шестаки его солдат сменяют наших, и те идут догонять свой полк. Угу. В результате на всех дорогах бегают табуны шестаков из разных полков. Выпавшие из своего строя, оторванные от офицеров и фурьеров, зачастую не знающие языка и грамоты и имеющие крайне скудные деньги для покупки продовольствия и обеспечения собственного ночлега. И все это на дорогах, где бесчинствуют казаки из различных казачеств, где в каждом перелеске засады прусских партизан, где рейдерствуют по тылам летучие отряды вражеских гусар… Все это как-то не сильно способствует порядку в ротах.

Или вот фураж с провиантом. Когда по весне наша армия спустилась из эстляндского Дерпта в польский Ковно, она должна была найти там забитые провизией магазины. Потому как союзные поляки всю зиму обещали эти самые магазины приготовить. Но нет, к моменту прибытия армии на складах Ковно было практически пусто. В итоге все батальоны каждый день выпускают фуражные команды во все стороны – забирать у обывателей сено, зерно и любые другие виды припасов. А далеко ушедший в поиск отряд фуражиров – хорошая цель для партизан и летучих гусар полковника Малаховского.

А в прусских деревнях ну прям не сказать, чтобы совсем богато. Еще в июле прусские фуражиры генерала Левальда прошлись по всем населенным пунктам Восточной Пруссии. Теперь каждый прусский мужик знал, что главный узел снабжения прусской армии сейчас находится в городе Велау, что на той стороне реки Лавы, в сорока верстах от города Инстербург. И, спрашивается, что делать с этой информацией? Информацией о складах противника армию не накормишь.

В корпусе генерала Фермора с провизией было получше, потому как в Мемеле и Тильзите были взяты богатые трофеи. Нашим достались практически все магазины, которые прусский король приготовил за зиму для снабжения армии генерала Левальда. Только вот доставка трофейной еды в действующую армию – те еще хлопоты. Дороги в Пруссии откровенно паршивые, по таким много не увезешь. А Куриш-гаф до сих пор непроходим для кораблей. Два полка пехоты – Пермский и мой родной Кексгольмский – продолжали работать вместе с моряками, прокладывая путь кораблям к реке Неман, но, как говорят, работы там еще непочатый край.