– Не сомневаюсь, – пробормотала я.

– Странно, он никогда не говорил, что у него есть сестра. Мы все здесь думали, что его семья погибла при пожаре.

– Я очень вынослива и выжила в огне.

Она таращилась на меня выпученными глазами.

– Вы совсем на него не похожи. У вас светлые волосы, а у него темные.

– Ну, ведь он же мужчина, – сказала я.

Она долго думала над моими словами. Я всунула ей в руку серебряную монету и посулила прибавку, если она, как только Себастьяно появится, мгновенно прибежит во дворец де Шеврез, чтобы уведомить меня.

– Только не надо говорить ему, что я заходила. Это сюрприз.

Попробовав монету на зуб, она согласилась, и я вернулась на Плас Рояль. По моей просьбе кучер сделал петлю вокруг дома кардинала, а я как можно незаметнее понаблюдала за домом. Несмотря на жару, я не снимала накидку и опустила на лицо капюшон, чтобы никто меня не узнал. У дома стояло полдюжины мушкетеров, и в надежде, что одним из них окажется Себастьяно, я немного наклонилась, чтобы лучше видеть. В эту секунду экипаж качнуло в сторону. Я потеряла равновесие, меня бросило к засову, на который запиралась дверца, и он открылся. Дверца широко распахнулась, а я непроизвольно вскрикнула. Еще чуть-чуть, и я бы вывалилась из кареты, если бы в последний момент за что-то не ухватилась. Правда, в этой рискованной операции пострадала моя накидка – вечно я умудряюсь изводить вещи, не успев их как следует поносить. Подол, выскользнув из экипажа, попал под колеса. Накидку сорвало, и она смятой, раздавленной кучкой осталась на булыжной мостовой. Это мгновенно привлекло внимание гвардейцев, несколько мушкетеров обернулись в мою сторону. Я наполовину висела над землей, цепляясь всем, чем только можно, за каркас кареты. Волосы, после последнего перехода во времени и так больше походившие на половую тряпку, чем на нормальную прическу, развевались буйными прядями и падали на лицо, так что я не сразу заметила Себастьяно среди других мушкетеров. Он смотрел на меня не отрываясь, словно не верил своим глазам. Жак и Жюль тоже были здесь и, узнав, приветственно замахали мне руками.

– Анна! – крикнул Жак (а может, и Жюль), побежав за каретой. – Да подожди же!

– Мне остановиться? – спросил кучер.

– Нет, ни в коем случае! Поезжайте быстрее к дворцу де Шеврез!

Жак (или Жюль) бежал все медленнее, но я не разобрала – от разочарования или от злости, потому что мой взгляд был прикован к Себастьяно. Подойдя к моей накидке, он поднял ее. При этом он смотрел мне прямо в глаза. Лицо его ничего не выражало. Если какое-то чувство в нем и улавливалось, то лишь подтверждение угрозы передать меня в руки тюремщика. При мысли об этих его словах у меня мороз по коже пробежал.

У дворца де Шеврез я расплатилась с кучером и через аркады поспешила к дому. Последний раз бросив взгляд на противоположный конец большой площади, я увидела, что Себастьяно так и стоит там, глядя мне вслед.

* * *

Когда я внезапно объявилась, радости Мари не было предела. Она обнимала меня и без конца гладила по голове, словно хотела убедиться, что перед ней действительно я.

– Так, значит, это все-таки правда! – восторженно воскликнула она. – Минетта ведь утверждала, что видела тебя на площади, но я была совершенно уверена, что ей померещилось! Мы даже поспорили из-за этого, потому что она настаивала на том, что права. – Голос у нее задрожал. – Я пережила такой ужасный день! Бесконечно лила слезы, когда Фоскер сообщил о твоей смерти. Я сама хотела умереть, ведь все случилось из-за меня!

– Какая ерунда!

– Нет-нет, так и есть! Ведь если бы я не отправила тебя одну с таким опасным поручением, этого чудовищного нападения никогда бы не произошло.

– Но теперь-то я снова здесь.

– Да, это просто чудо! – просияла Мари. – Теперь все будет хорошо!

– Э-э-э… боюсь, не совсем. Бриллиантов у меня больше нет. Их отобрал тот человек, который напал на меня. – О том, что после этого у меня утянули и дубликат, я скромно умолчала. Но с горячностью добавила: – Зато у меня есть план, как нам вернуть колье сегодня вечером на балу.

Мари сделала большие глаза.

– Ты уверена?

– Нет, – призналась я. – Но попробовать стоит.

Она вздохнула.

– Я просто слишком счастлива, что ты вернулась, чтобы сейчас ломать над этим голову. Мы действительно сделали все возможное. Я твердо верю, что все уладится, – она захлопала в ладоши, как обрадованное дитя. – А лучше всего то, что мы сможем пойти на бал!

Получив сообщение о моей смерти, она решила остаться дома в скорби и поэтому теперь радовалась вдвойне, что траур отменяется. Она тотчас приказала приготовить для меня ванну. В ожидании я подсела в гостиной к деду Анри.

– Ты рада, что пойдешь на бал? – спросил он.

– Да, – солгала я. – Он наверняка будет чудесным.

– Я уверен. И уже жду не дождусь, ведь не часто выдается возможность увидеть короля и королеву вместе. Они такая красивая пара.

С королевой я уже познакомилась и знала, что она действительно хороша собой. Чтобы узнать, уступает ей в этом король или нет, осталось немного подождать. В Интернете (во всяком случае, пока все портреты загадочным образом не пропали оттуда) он выглядел довольно симпатичным, но этот образ могла создать льстивая кисть придворного портретиста.

– Появится там и кардинал, – продолжал дед Анри. – Исключительно могущественный человек.

– Да, – лаконично подтвердила я.

– Но при этом справедлив ли он – вот вопрос, – размышлял дед Анри. – Прежде всего по отношению к гугенотам.

Я только вежливо кивала, потому что не знала, что сказать. Дед Анри сидел прямо, опершись на свою трость. Взгляд его был устремлен к жуткой картине, изображавшей ужасы Варфоломеевской ночи.

– Ришелье происходит из семьи, члены которой с незапамятных времен посвятили себя праву и закону. Его отец был начальником гвардии, дед – известным юристом. Но среди них не оказалось никого, кто остановил бы Парижскую кровавую свадьбу, – напротив.

– Но, может, Ришелье совсем не такой, – сказала я, сама себе не веря.

Дед Анри с серьезным видом покачал головой. На морщинистом старом лице застыла глубокая печаль, глаза смотрели в пустоту.

– Боюсь, что он намного хуже. Он подготовит почву для окончательного изгнания моих братьев по вере.

Распахнув большие двойные двери, в гостиную, словно фея, впорхнула Мари. Глаза ее сияли радостным нетерпением.

– Пора, Анна! Твоя ванна готова!

Поднявшись с дивана, я робко улыбнулась деду Анри. Я страшно жалела его и с радостью утешила бы, но не знала как. Все воспоминания об этих страшных событиях были созданы в нем искусственно, хотя это не делало их менее травматичными.

Он меланхолично улыбнулся мне в ответ.