— Гараев, а ну выкинь косяк — сука! Или хочешь, чтоб я тебе его в жопу засунул?! — раздался голос ротного.

Хасан резко бросил сигарету под ноги и быстро затоптал ее, сделав при этом удивленную мину.

— Командир, я не курю. Какой косяк? — возмутился Хасан, в спешке выдувая дым и размахивая ладонью перед лицом.

Ротный остановился, потом подошел к Хасану и взял его за шкварник.

— Ты че, за долба…ба меня считаешь?

— Извиняюсь командир, виноват, больше не повторится, — затараторил Хасан, стараясь меньше выдыхать.

При разговоре изо рта Хасана выходили остатки дыма, он пытался задержать этот дым в себе, судорожно сглатывая и отворачивая лицо, со стороны это выглядело прикольно. Я, Урал и взводный давились со смеху, глядя на Хасана. Я из-за спины ротного показывал Хасану, крутя пальцем вокруг своей шеи, мол, вешайся. Хасану — же было не до смеха, он отворачивался и щурил глаза, ожидая, что ротный заедет ему по роже. Ротный поймал Хасана за подбородок и, развернув его лицо к себе, сказал, твердо и с расстановкой:

— Если еще раз увижу обкуренным на задании. Гараев, ты ведь меня знаешь?

— Да командир, знаю, я понял, — выдавил Хасан, и в это время у него вдруг отрыгнулся воздух с дымом, которого он наглотался.

— Фу-ууу, драконище, — произнес ротный, и положив свою пятерню Хасану на лицо, оттолкнул его от себя.

Ротный прекрасно знал Хасана и понимал, что заставлять Хасана не курить гашиш дело бесполезное. Хасан вырос в таком месте, где курили гашиш испокон веков и не считали его наркотиком. Прадед Хасана курил гашиш, дед курил, отец курил, и естественно, что курит его и Хасан. В обычной непринужденной обстановке ротный закрывал глаза на эти слабости Хасана. Ротный также знал, что не только Хасан имел слабость к чарсу, и был в курсе, что мы и бражкой частенько балуемся. Но когда мы находились на задании, или еще в каких-нибудь экстремальных ситуациях, тут у ротного мнение было однозначное: никакого кайфа, и не дай бог попасться ему на этом деле. Ну а Хасану на этот раз просто крупно повезло.

Пупсик с бойцами, находясь напротив, наблюдали за нами, они видели, как мы смеемся, но не могли понять, над чем.

— Ну все, посмеялись и хватит. А ты таджик, помни, о чем я тебя предупредил. Тебе, таджик, в последнее время и так все прокатывает. Но смотри, ты у меня когда-нибудь отгребешь, мало не покажется. Поверь мне на слово, — сказал ротный, он вернулся на свое место, и мы продолжили свой путь.

По глазам Хасана, было видно, что он с трудом верил, что его пронесло. Он облегченно выдохнул и негромко сказал:

— Ну и нюх у ротного.

— Таджик, ты чем-то не доволен? — услышали мы голос ротного.

— Ну и слух, — почти шепотом произнес Хасан.

— Это у него после контузии чувства прорезались, — прошептал я, повернувшись к Хасану.

— А по роже-то как он бьет после контузии? Ты ведь недавно испытал, — так же шепотом спросил Хасан.

— Жаль, что тебе не обломилось, а то бы понял разницу, — ответил я.

Дальше мы шли молча, постоянно наблюдая за щелью между скал. Ротный не выпускал бинокль из руки, он шагал не спеша, и через каждые два-три шага оглядывал в бинокль местность. Это на первый взгляд казалось, что духи здесь не в состоянии устроить засаду. На самом деле, от духов можно ожидать всего, они могут замаскироваться на видном месте, как не раз уже бывало. Так что подобная уверенность не раз оборачивалась для нас трагически, поэтому осторожность ротного была для всех нас понятна.

Взять, к примеру, духовских снайперов, эти черти вообще являли чудеса маскировки. Сидит в скалах этакий душок с «буром», накинув на себя мешковину, и щелкает преспокойно нашего брата. Если со стороны посмотреть, то на вид он ничем не отличается от обычного камня. Щелкнет разок, и замрет на месте, а звук от выстрела разносится эхом по горам, так что на слух ни хрена не определишь, откуда лупит этот гаденыш. Может он и не далеко сидит, а черта с два его увидишь, а если представить, что он не один? Снять такого снайпера можно только случайно, когда долбишь из автомата куда попало, обстреливая горы вокруг себя.

Мы приближались к расщелине, я посмотрел на часы, они показывали три часа десять минут. «До заката еще далеко, так что палево это не скоро закончится» — подумал я и глянул на небо, солнце все еще висело высоко над головой, хотя уже заметно начало склоняться в сторону заката.

Вот мы уже приблизились к проходу, он был узкий, метра два в ширину, далее в глубь он изгибался, поэтому выхода из него видно не было. Пупсик с бойцами тоже подошли к проходу и оказались рядом с нами. Ротный стоял в раздумье, он не мог решить, идти дальше или нет.

— Надо заминировать эту щель, — вынес предложение взводный.

— Чем заминировать? Саперов с нами нет. А ловушки ставить толку мало, для духов это семечки, они их поснимают в шесть секунд. Для них даже обычные противопехотки не проблема, — ответил ротный.

— «Охоту» сюда надо, — ляпнул Хасан.

— Еще один умник нашелся, — произнес ротный.

— Может, Грека со своими подозвать. Чего они там зря сидеть будут? — предложил я.

— Пусть сидят там. Еще не хватало, чтоб духи нас с двух сторон захлопнули, как крыс в ловушке.

— Тоже верно, — согласился я.

— Ладно, хватит ерунду молоть. Короче так, лезем в эту дыру. Оружие всем держать наготове, заходим по двое, — сказал ротный, и скомандовал: — Все за мной.

Ротный с Пупсиком пошли первыми, за ними пошли взводный с Уралом, потом мы с Хасаном, за нами пристроились Пряник с Самоваром, и так далее. Шли мы медленно, в полшага, вполне могло оказаться, что проход этот заминирован. Пройдя немного дальше, я заметил, что щель немного сузилась, разрыв между скалами стал полтора метра. Состояние у меня было, мягко выражаясь, не ловкое. Мы находились как бы в каменных тисках, и все время казалось, что тиски эти вот-вот сомкнутся и раздавят нас в лепешку. Хотя реальная опасность, конечно же, не в том, что скалы эти сомкнутся, а совсем в другом, но на данный момент меня посетила именно эта бредовая мысль.

— Стоп, всем стоять! — услышали мы голос ротного.

Мы резко остановились, Пряник ткнулся мне в спину, сзади послышались возмущения.

— Качан — падла, куда ты ломишься, урод, — возмущался Андрей, один из братьев близнецов.

Качан, это кличка парнишки с нашей роты, он был одного призыва с Сапогом, звали его Володя, по нации он был лезгин. Сам Качан был небольшого роста, зато нос у него был шедевром природного мастерства, он был не просто большой, его нос был огромный и горбатый. Когда он попал к нам в роту, все падали со смеху, смотря на его нос, особенно смешно его голова смотрелась сбоку. Качан на первый взгляд казался немного чудаковатым, он, бывало, отвечал не впопад, задавал глупые вопросы, доходило до него как до жирафа, а иногда поговоришь с ним — вроде не глупый пацан. Его не поймешь, то ли он прикалывается, то ли он такой в натуре, но как бы там ни было, в нашей роте Кочан был ходячим приколом.