том, что я не могла полагаться на защиту Туони, укоренились у меня в памяти, и я часто о них думала.

Он должен был стать моим королём, но я никогда не стала бы его королевой.

Я откашлялась, желая сменить тему.

— Если Сарви остался, то почему с нами не поехала Ловия? — спросила я. — Разве это не собрание богов? Она Богиня.

Мор покачал головой.

— Ты знаешь, что я люблю свою дочь, но ей нельзя доверять.

Я округлила глаза. Что это значит?

Он пожал плечами, заметив выражение моего лица.

— Её мать — Лоухи. Это собрание не связано с тобой, Ханна. Оно собирается из-за войны. Лоухи, Расмуса, Салайнен. Восстания. И всего остального. Мне не нравится, что я поставлю свою дочь в положение, когда ей придётся пойти против своей матери.

— Да, но…

Он фыркнул.

— Никаких «но». Я понимаю, что для тебя это всё в новинку, но это всегда было так. Я люблю её, ты это знаешь, но она всё ещё любит свою мать.

— Не может быть, — я покачала головой. — Только не её. Я видела её мать.

Я содрогнулась, вспомнив жестокие демонические глаза Лоухи, и ощущение её языка на своей коже, когда он пытался меня задушить.

— Семья, это сложно, — сказал он и устало вздохнул. — Любовь никуда не уходит только потому, что ты узнала, что твоя мать не та, кем ты её считала.

Я почувствовал, как его глаза метнулись в мою сторону.

— Ведь так?

Я раскрыла рот, чтобы что-нибудь ответить, но затем захлопнула его. Я хотела поспорить, но потом поняла, насколько это было глупо. Во-первых, он был прав. Для меня все это, и правда, было в новинку, я не знала, как развивались отношения в семье в течение столетий, а не месяцев, как я привыкла. А во-вторых, ну… я, в самом деле, любила мать, которая меня вырастила, хотя она в свою очередь никогда меня не любила. Эта любовь была запутанным и сложным чувством, из-за которого в День матери я держалась подальше от социальных сетей и очаровательных постов других людей, постов, из-за которых мне казалось, что со мной что-то не так, потому что у меня не было таких же отношений с матерью. Но это всё-таки была любовь, и она никуда не делась, даже после того, как я узнала, что она не была мне биологической матерью.

Наверное, это роднило нас с Ловией. Я предположила, что она была на стороне Мора, а не Лоухи только потому, что она жила со своим отцом и выполняла свои обязанности Богини. Но, может быть, дело было не в выборе сторон? Может быть, именно поэтому всё так сильно осложнялось?

— Суши весла! — скомандовал Мор, а я развернулась и увидела вход в пещеры.

Между нами и открытым бушующим морем возникли железные ворота, утопающие в волнах. Они медленно поднялись из воды при помощи специального механизма, и лодка скользнула под них. Я вспомнила, как Динь рассказывала мне о том, что Мор установил эти ворота, чтобы она не смогла уплыть, когда она жила в этих тоннелях и была русалкой обычного размера.

Чёрт, это был полный абзац. Я не могла не начать рассматривать его, хотя на нём и была надета маска. И мне не удалось его считать. Неужели это был тот же самый человек, который превратил русалку в существо, размером с куклу Барби? Каким он должен был быть одиноким, чтобы удерживать кого-то у себя в качестве домашнего питомца?

Конечно же, я не стала спрашивать об этом сейчас. У меня впереди была целая вечность, чтобы понять его. А сейчас я собиралась сосредоточиться на встрече с богами.

Мор встал на ноги и, поднял меня, схватив за руки.

— Пора спускаться вниз, — сказал он двусмысленным тоном и повёл меня в сторону кают под палубой.

ГРОТ

Ханна

— Морская болезнь всё еще не прошла? — поинтересовался Мор.

Я сидела напротив него за столом в камбузе, располагавшемся под палубой, и пыталась держаться, пока море обрушивало волны на наше судно. Я была уже, чёрт побери, зелёной.

— Боги не страдают от морской болезни, — пробормотал он, пододвинув ко мне ещё одну чашку чая.

— Нет? — с трудом проговорила я. — Тогда, наверное, я и под водой не смогу дышать.

Он как будто был мной разочарован. Нет, подождите, дело было не в этом. Он выглядел точно сам не свой. Он как будто оказался в ситуации, в которой ему надо было позаботиться о том, о чём он не имел ни малейшего представления. О больной смертной? Как необычно.

Я и сама не думала, что буду страдать от морской болезни, пока мы не ушли под палубу, чтобы спрятаться от любопытных глаз. Мы уже как только не целовались и были наполовину раздеты, когда волны начали по-настоящему прибывать и врезаться в лодку. Неожиданно я почувствовала себя так, словно меня вот-вот стошнит прямо на него.

Я просидела за этим столом в течение последних нескольких часов, мечтая об иллюминаторе, в который можно было бы выглянуть и найти горизонт, но эти старые суда были построены совсем иначе. А ещё я не могла подняться наверх, иначе какой-нибудь шпион заметил бы нас, поэтому мне пришлось торчать здесь, где я чувствовала себя просто отвратительно.

— Разве мы уже не заплыли далеко в море? — спросила я, засунув кусочек высушенного хлеба из горной ржи в рот — это была единственная еда на этом судне.

Я была уверена, что этот хлеб был также ужасно старым, но сейчас мне не приходилось выбирать. К счастью, у меня был горячий чай, которым я могла запить его, хотя на вкус он был таким же странным.

— Всё верно, — осторожно сказал Мор. — Но нам не стоит рисковать без надобности, потому что нам и так придётся это сделать, когда придёт время. Осталось совсем недолго.

Велламо и Ахто обычно обитали на дне Великого внутреннего моря, но, чтобы облегчить нам жизнь, они попросили нас встретиться с ними в каком-то подземном гроте недалеко от Сумеречной окраины. О, да, этим они точно облегчили нам жизнь.

Наконец, слуги над нами перестали грести. Мор встал и, пригнувшись, пошёл вперед. Его тело было слишком большим для этого судна. Он осторожно высунул голову в маске над палубой и через некоторое время кивнул мне, подзывая меня.

— Мы на месте, — объявил он.

Шатаясь, я пошла к нему, умирая от желания глотнуть свежего воздуха, и поспешила как можно скорее подняться по лестнице. Свежий морской воздух показался мне раем,