и его набравшие полную силу золотые лучи искрящимся бисером рассыпались по гребешкам беспрестанно бегущих вдаль речных волн. Высоко в небе завела переливчатую песню о наступившем дне какая-то звонкая птаха. Хром вздохнул, закрыл глаза и постарался отвлечься от назойливого наваждения.

Именно здесь всё началось.

Вон на том холме Ива набросился на своего сводного брата Кутьку.

В любом случае мир продолжал дышать идущей по нескончаемому кругу жизнью. Пусть и не всем она сулила добрый день.

— Может, не успели?

Молчан стоял рядом и терпения у него за дни их броска к волоку не прибавилось. Бороду он теперь теребил беспрестанно, а рукоять меча на боку стала излюбленным местом пребывания судорожно стиснутого кулака.

Они стояли на взгорке. Прямо под ними берег обрывался вниз отвесным склоном, но чуть праворуч плавным изгибом переходил в более пологий спуск. Именно там сейчас стучали плотницкие топоры, а здорово успевшее пропотеть на солнцепеке мужичьё спускало к воде брёвна. В трудно поддающемся исчеслению количестве.

— Ты, боярин, коли и дальше так топать будешь по краю обрыва, боюсь, не сдюжит землица нагрузки, да и обрушится вниз. А я сегодня умывался уж, мне в реку кувыркаться теперь без надобности, — Перстень сидел на траве, уютно укрывшись от палящего солнца в тени хаты.

— Нас и без того почти вдвое меньше, на кой ляд было людей заставлять бревна эти ворочать? Чтобы потом мечи поднять уже не в силах были? — напустился княжий ближник на сей раз на Хрома.

Тот неотрвыно щурился вдаль, время от времени прикрывая глаза от солнца увечной рукой. Второй, здоровой, опирался на воткнутый острым концом в землю каплевидный червонный дружинный щит. Вчера он успел его не только приспособить хитрыми креплениями специально под свой обрубок, но даже приладил почти полусаженную ременную петлю — надевать на шею, коль совсем не сможет держать. А с укороченной конечностью такое могло случиться в любой момент.

— А ты бы хотел, чтобы дозоры берсерков доложили, что волок еще не готов и возле него трутся какие-то оружные люди? Чтобы их воинство пристало к берегу в версте отсюда и посуху пришло выяснить, что за неожиданность такая их здесь поджидает? Тогда, боюсь, ратникам нашим и впрямь не долго придется мечами махать.

— Да под корень весь хутор этот вырезать! Ишь, удумали чего — викингам волок устраивать, шишку лешего им в глотку!

— То-то они обрадовались, когда узнали, кого им встречать надо было, — хмыкнул из своего тенька Перстень. — Пожитки похватали — и бывайте здоровы, счастливо оставаться. Сразу видать — страсть как на живых нордов хотели посмотреть. Была у меня, конечно, мыслишка подбросить им на дорожку подарочек — Фрола свет Силыча. То-то бы они поспрашивали у наместника, как это он, уговариваясь с ними о волоке, позабыл упомянуть, что волочить не струги купеческие надо будет, а драккары.

— Домишки жаль, — сказал вдруг Хром. — Построились люди, жизнь какую-никакую наладили. Волок вон приспособили.

— А я так понял, что животы им помилее домишек будут, — пожал плечами воевода. — Когда они весь скарб сгребли и деру дали, по хаткам особо не горевали. Да и волок вряд ли куда денется. Мы в Белоозере хозяевами останемся, али норманны бошки нам поотшибают — и тем, и другим без волока тут никак не обойтись. Вернутся. Отстроятся.

— А ну, тихо! Раскудахтались, — оборвал их вдруг донельзя деловитый и удивительно спокойный голос Молчана Ратиборыча. — Дождались голубчиков.

Гомон на берегу тоже стих. Все взоры были устремлены на речной рукав, который за пару-тройку верст от занятого ими опустевшего хуторка делал изрядный изгиб. Оттуда один за другим начали показываться паруса. Много. Вертикальные полосы, морды драконов на носах да щиты по бортам могли говорить лишь об одном — они не ошиблись в рассчётах, бросившись на этот волок.

ХХХ

Кутька никогда норманнов не видал, а о лодьях их слыхивал разве только в стариковских байках. И слыхивал по большей части такое, что узреть их вблизи желания не возникало совсем.

И все же шли они красиво. Не удивительно, что струги их частенько звали драконами. Хищные морды свирепо вспенивали перед собою волны и казалось, что это и впрямь несется над рекой сказочный змей, деловито взмахивая крыльями-веслами и едва в своем полете касаясь брюхом воды. И змеев таких правило в их сторону никак не менее двух десятков.

Пять с небольшим десятков охотников они набрали по дороге сюда, бросив клич по окрестным селам. Конечно, желающих сложить головы нашлось не много. Большая часть местных о таком граде как Киев слыхом никогда не слыхивала, и лезть в заваруху из-за интересов какого-то тамошнего князя думать не думала. Но боярское серебро выглядело вполне доброй платой за то, чтобы отстояться за спинами дружинников. Ничего сверх этого наскоро сбитое ополчение делать не собиралось. Пусть и никто не признавался в том открыто.

Да и самого Кутьки тут тоже не должно было быть.

Его очень удивило, когда Хром вместо того, чтобы отныне сбежавшего из Киева земляка держать неотлучно при себе, вдруг снова отдал его ромею. Взяв с того слово, что тот доставит мальца до дома. Но Сявка Никодиму не верил ни капли. И при первой же возможности улизнул, примкнув к собирающемуся под началом Котла ополчению. Котел обещал держать язык за зубами и однорукому ничего не говорить. Пока. Потому что был, де, не из тех, кто любит повозиться с дерьмом под одеялом.

— Ладно, — здоровяк смачно плюнул под ноги. — Боги не дурни, сами придумали, сами и распутают. Хотя, конечно, народу тут сегодня собралось, чтобы все нам рассказать, жуть как дохрена. Не будем заставлять их ждать! — громыхнул его голос над нахохлившимися от осознания предстоящего дела ополченцами. — Еще раз проверить оружие! Ива, на мокрой тетеве можешь портки свои сушить, а не на нордов идти.

— Учи ученого, — проворчали в ответ.

Кутька очень удивился, когда случайно столкнулся среди охотников со своим сводным братцем. Правда, тот, завидев не особо любимого родственничка, и вовсе едва не отбил челюстью колени.

И тот, и другой сделали вид, будто знать один другого не знают.

Критически осмотревшись вокруг, Котёл вырвал плотницкий топор из-за пояса веснушчатого паренька, который свои густые вихры стянул тесемкой, а в руках держал сулицу. Еще две торчали у ног из земли.

— Ежели у кого-то топор по топорищу елозит, что баба на сеновале, лучше прямо сейчас сами себе ноги оттяпайте, — для наглядности он бухнул отобранным орудием в борт телеги. Когда вырвал обратно, железяка неохотно повисла на древке. — Ежели у тебя, парень,