Следы вели на восток, в сторону, противоположную той, откуда они приехали. По влажности примятой травы Элдеро определил, что они не успели далеко отъехать. У него не было с собой ни еды, ни питья, но это его мало заботило. Близость к природе позволяла ему найти пропитание в любом месте, а общение с духами научило игнорировать телесные нужды. Он ехал по следам, то теряя, то вновь находя их, пока не стемнело. В темноте немного передохнул, дожидаясь, когда луна поднимется достаточно высоко и осветит ему путь своим бледным светом. Едва она посеребрила вершины гор, Элдеро продолжил путь. Луна лишь немного помогала ему: на то он и вождь, чтоб видеть в кромешной тьме лучше других. В руке он крепко сжимал окровавленный лоскут рубахи – трофей Малыша Джозефа, – и кровь, пролитая убийцей, так же верно, как и глаза, выводила старого индейца на дорогу к врагу.

А через него и к троим остальным.

Уже перед самым рассветом вождь увидел в небольшой лощине, среди деревьев, тускло мерцающий огонек костра. Он был огорожен со всех сторон, чтоб не было отблесков, но Элдеро все равно удивился: неужто эти негодяи так уверены в себе, что не боятся разводить огонь на привале?

Огонь и вода – непокорные наши дети…

Так гласила древняя мудрость, и Элдеро она была на руку, потому что теперь огонь и вода сделались его союзниками. Он спешился и, разрезав ножом одеяло скво, погибшей в двух шагах от спасения, обмотал лоскутами копыта мустанга.

Это на случай, если по пути встретится каменистый участок. Хотя, несмотря на все предосторожности, ему вскоре придется оставить мустанга и двигаться пешком, иначе люди у костра все равно его обнаружат.

Хорошо бы сейчас с ним были те воины, которых он возглавлял еще во времена, когда все были свободны, задолго до кончины Барбонсито и до того, как на смену ему пришел Ганадо Мучо в убогой роли марионетки белых. И задолго до того, как воин Мануэлито согласился быть предводителем индейской полиции, которая, конечно, не предаст правосудию ни одного из выслеженных им убийц.

В те далекие годы они спустились бы с гор, как ночные тени, и в мгновение ока эти четверо были бы мертвы, а скальпы их сушились бы перед хоганом, предназначенным для очищения.

Он отогнал от себя эту мысль как свидетельство собственной слабости. Прошлое зарыто в землю, как зерно, и надо поворачиваться, чтобы собрать урожай настоящего.

О будущем Элдеро не думал: у него, как и у его племени, уже нет будущего.

Он оставил мустанга возле ствола гигантской сосны, намотав поводья на нижнюю ветку. Этим простым жестом он дал животному понять, что никуда двигаться не надо, а себе подготовил отступление, чтобы не терять времени, если придется уезжать в спешке.

Без малейшего шума он подобрался к костру, который уже хорошо был виден за деревьями. Сначала огляделся, пытаясь определить, где те четверо привязали лошадей, хотя не слишком опасался, что животные почуют его приближение. Во-первых, он подходил с подветренной стороны, во-вторых, люди, привычные к убийствам, а значит, и к преследованию, выбирают коней, обученных не выдавать их присутствия.

Он шел не спеша, со всеми предосторожностями и наконец подобрался на расстояние, откуда мог хорошо рассмотреть людей, устроившихся вокруг костра.

И только тут понял, что предосторожность была напрасной.

Рядом с заграждением костра, выложенным из камней, поблескивала пустая бутылка из-под виски: выходит, его враги крепко выпили и всех их разморило в тепле, идущем от костра.

Один, лежа на спине и открыв рот, храпел как боров – так храпят только пьяные.

Элдеро вспомнил, сколько бед принесло и до сих пор приносит спиртное его племени. Оно отупляет мудрых и осторожных, делает воинов уязвимее женщин, вселяет робость в душу отважных, обрекая их на скорую и глупую смерть.

В душе всколыхнулась холодная ярость. Они так гордятся содеянным, что сочли нужным отпраздновать свою победу и напились как свиньи.

Теперь они в его полной власти.

Прежде он бы снял с плеча ружье и пристрелил их всех, одного за другим. А может быть, и сам бы при этом расстался с жизнью. Но пустота прожитых лет обязана заполняться мудростью, иначе, считай, годы прожиты напрасно.

Талена и ее дочь одни в горах, и он им нужен.

Поэтому он не может подвергать себя риску. Особенно теперь, когда у него есть оружие получше ружья.

Он лег на землю и внимательно рассмотрел представшее ему зрелище.

Одно Перо скрючился на одеяле слева от костра. Отблески пламени играли на его рябых щеках. Вероятно, он сперва прикрыл лицо шляпой, чтобы огонь не слепил глаза, но во сне шляпа свалилась. Ближе всех к нему спал на боку, спиной к Элдеро, второй убийца. Его Элдеро узнал по одежде. Это был тот самый молодой бородач из его видения, который испытывал настоящее удовольствие, стреляя в ребенка, а после в Бонито.

Подавив желание прыгнуть в лощину и всадить ему нож в сердце, Элдеро перевел взгляд на двоих других.

Они спали рядом и были видны ему сбоку.

Один прикрывал рукой глаза, поэтому лица его Элдеро не видел, но по остальным приметам догадался, что он уже немолод. На плече у него был выдран клок рубахи, в прорехе виднелась повязка, сделанная из остатков рукава и пропитанная кровью. Значит, этого угостил ножом покойный Малыш Джозеф. Этот убийца интересовал его меньше всех: про него он уже все понял – и потому перевел взгляд на четвертого.

Тот завернулся в одеяло и надвинул на голову широкополую шляпу. Рука спящего сжимала платок, какие обычно носят на шее. Почему – кто его знает? То ли ткань сдавила ему шею во сне, то ли пьяные дружки над ним подтрунивали из-за этого платочка.

А может, потому, что духи были сейчас на стороне Элдеро.

Не важно, главное – до этого клочка красной ткани легко дотянуться.

Он подполз поближе, прося Землю укрыть его, сделать невидимым. Земля пошла ему навстречу, потому что никто из спящих даже не пошевелился.

Они крепко спали, когда легкая тень бесшумно приблизилась к ним и быстро завладела двумя шляпами и платком. Жест, наполнивший торжеством душу Элдеро, остался незамеченным в серебристой ночи.

Он воздаст им по справедливости: все эти люди умрут худшей из смертей.

Унося свою добычу, он вышел из круга пламени, быстро добрался до мустанга и мысленно издал ликующий, победный клич. Отъехал он все так же бесшумно, сказав себе, что надо поспешать.

Скоро встанет солнце, а путь впереди неблизкий.

Солнце стояло уже высоко, когда Элдеро подъехал к пещере.

На обратном пути он не старался заметать следы – так велико было его преимущество. Чем раньше он доберется до Áá', тем скорее все закончится. Ему надо будет только сделать некоторые приготовления, и тогда никто уже не сможет ему помешать.