Случившееся с Надей потрясло Михаила. Проанализировав имевшиеся факты, он нашел много несоответствий и, ускоренно оформив туристскую визу на себя и переводчика, вылетел на Канарские острова. В местной полиции ему показали документы о несчастном случае на пляже и подтвердили, что тело утонувшей русской не нашли. В отеле, где она останавливалась, показали запись о пребывании клиентки Розановой.

Однако профессиональный опыт помог Михаилу получить дополнительные сведения, подвергшие сомнению официальную версию. Так, портье сообщил ему, что в день печального происшествия видел красивую русскую клиентку, выходящей из отеля с большим чемоданом, а швейцар утверждал, что вызывал для нее такси в аэропорт. Это наводило на подозрения и, как опытный следователь, он снял копии с документов, в том числе, запись Нади в книге регистрации клиентов и отпечаток с ее фото, сделанный в полиции.

Вернувшись, провел криминалистическое исследование и оно подтвердило его подозрения: подпись в отеле была сделана не Надей, да и фото на паспорте оказалось не ее – при сильном увеличении нашли родинку, которой у нее не было, хотя сходство было большое.

– Похоже, Степан Алексеевич, вы не ошиблись и мы имеем дело с ловкой инсценировкой преступников, погубивших вашу дочь, – объявил ему Михаил, когда они в его кабинете обсуждали результаты расследования на Канарах. – Придумали ее, чтобы отвести от себя подозрение.

– Значит, это Бутусов… – мрачно констатировал профессор, – я в этом не сомневался!

– Думаю, что он, – осторожно подтвердил Михаил. – По моим данным, этот субъект на такое способен и мотив у него есть. Но, – досадливо покривился, – нам очень непросто будет добыть необходимые доказательства и прижать негодяя к стенке – это сильный и хитрый противник.

– Неужели, Мишенька, ты не сумеешь? – приуныл Степан Алексеевич. – Не дай ему уйти от ответа! – отчаянно взмолился он. – Иначе я его убью!

– Нет, ему не отвертеться! – с мрачной решимостью заявил Михаил. – У меня уже есть зацепка – его пособник, «мокрушник» по кличке Валет. Их связывает давняя дружба, но не сомневайтесь: он у меня расколется и выложит все!

Некоторое время они оба молчали, потом Степан Алексеевич, тепло взглянув на Михаила, вздохнул:

– Верю, конечно, что так и будет, но тебе потребуется на это много времени. Думаю, Миша, вам со Светой не следует затягивать со свадьбой из-за несчастья с Наденькой. Ведь Петенька о тебе только и говорит.

– Мне кажется, – потупился Михаил, – она к этому еще не готова. Наверно слишком мало времени прошло, – он замялся, – … со смерти Марика…

– Понимаю, вам обоим не просто перешагнуть через прошлое, – согласно наклонил красивую голову профессор. – Но вы должны, обязаны это сделать ради сына, ради своего счастья… – помолчал и добавил: – Как мы с Верой Петровной.

– Не может быть! Опять появился этот проклятый Козырь! – досадовал Михаил Юсупов, получив срочное сообщение по делу, которое лично курировал.

Донесение он принял в машине по радиотелефону, направляясь на важную конфиденциальную встречу с клиентом в уютное кафе «Колхида» на Садовом кольце.

Проехав Смоленскую площадь, он остановился у метро купить «Московские новости» и с газетой в руках уже направлялся к машине, когда, бросив взгляд на лохматого инвалида, торгующего под аркой, признал в нем что-то до боли знакомое и остановился.

– Ба-а! Да это же Сало, собственной персоной! – пробормотал он, ошеломленный нежданной встречей и неприглядным положением старого приятеля. – Придется немного задержаться…

Подошел к Сальникову и как ни в чем не бывало его приветствовал:

– Здорово, Витек! Что, не лучшие времена наступили? А ну свертывай торговлю! Поедешь со мной!

Сальников кинул быстрый взгляд – из-под чуба, снизу вверх – на говорившего, узнал Михаила и чуть не подпрыгнул на месте.

– Ну и дела! Мишка! – воскликнул он, просияв от радости. – Наконец-то встретились! Мне так хотелось тебя найти, так много надо сказать! Но чертово здоровье не позволило… – И смущенно замолчал, отвел глаза. Стыдно ему стало, насколько еще доступно заблудшей душе: здоровье его подводило только из-за наркотиков да пьянства.

– Ладно, все мне выскажешь потом! – властно распорядился Михаил. – Времени больше будет. А пока идем в машину, я очень спешу. Посидишь там, отдохнешь, пока не управлюсь с делами. – И наклонился, уже с улыбкой. – Давай, складывай барахлишко! – Помог встать, собрать нехитрое имущество. – Фирма компенсирует все убытки.

Михаил очень обрадовался этой встрече, хотел поскорее узнать от Сало о его житье-бытье и, главное, о последних годах жизни матери. Ведь ни с Марком, ни со Светланой поговорить об этом так и не пришлось.

– Где обитаешь после того, как наш дом сгорел? – первым делом спросил он, когда сели в машину. – Меня загнали в Орехово-Борисово, а тебя куда?

Узнав, что Сало «бомжует», ночует по чердакам, Михаил помрачнел.

– Значит, никому до тебя нет дела? – констатировал он. – Ты свой долг перед государством выполнил, ногу на войне потерял и стал неинтересен. Так, что ли? Милиция не трогает, но и помочь, проявить заботу некому? Ну этого я так не оставлю! Не позволю тебе больше унижаться. И хату добудем – вот увидишь!

– Да ладно, Миша! Зачем тебе на меня порох тратить? – пытался протестовать Сало. – Моя жизнь все равно никчемная, нет никому от нее пользы.

– Это мы еще посмотрим! Я что, не знаю тебя? Твое самолюбие? Ты виду не показываешь, а душа у тебя страдает, что приходится так унижаться. Найдем способ, будешь жить по-человечески. И со своими слабостями справишься, когда смысл в жизни появится! Ведь обходился в тюрьме без наркоты и выжил?

– А я тебе писал оттуда, Миша, – печально покачал лохматой головой Сальников. – Жаль, что не получил ты письма! Ты бы к Светлане мягче отнесся. Вообще у вас с ней все было бы в порядке, не поступи Марк как последний подлец. – И добавил, гневно сверкнув глазами: – Но я с ним еще разберусь за это, придет время! Если ты сам еще не расквитался.

– С ним уже никто не разберется, разве что в аду, – истолковав его гнев по-своему, заметил Михаил. – Марк ведь погиб, – ты не знал разве?

– Вот это да-а! – вытаращил глаза Сальников. – Ну и чудеса! Неужто повесился со страха?

– В реку упал спьяну, вместе с машиной, – коротко объяснил Михаил. – А чего ему было бояться?

– Значит, ты до сих пор ничего не знаешь? – поразился еще более Виктор. – Никто не сказал, какую он тебе ножку подставил? – И умолк, соображая, как лучше и покороче поведать другу о предательстве Марка.

Но Михаил уже подъехал к кафе «Колхида».

– Расскажешь, когда вернусь, – бросил он, торопливо выходя из машины. – Поскучай полчасика, почитай газеты. Грамоту небось еще не забыл?

Иннокентий Витальевич Ермолин, невысокий, тучный – мужчина лет за сорок, сидевший за столиком у стены, еще издали приветствовал Михаила взмахом короткой руки. Он уже нервничал – не помешало ли что-нибудь приехать руководителю агентства.