— Ты спятила! — воскликнула Мерси, хотя план ее уже взбудоражил.

— Я спятила, и я иду. И мне требуется ваша медицинская… — она запнулась, не желая, видно, говорить, но призрачная надежда на то, что лесть может к чему-то да привести, заставила аристократку закончить: — экспертиза.

— Ох, бога ради!

— Пожалуйста, миссис Линч. Ремонтники уже разобрались с задней частью состава и перешли к паровозу и первому вагону. Мы простоим тут не больше часа.

— Хорошо, — сказала Мерси, отложила сумку, встала, поправила пояс С револьверами, который теперь носила почти постоянно, и набросила на плечи плащ, не надев капюшона.

Последовав за Теодорой Клэй из их вагона в соседний, она не стала говорить, что предстоящий поход может обернуться гонкой на время. Медсестра не рассказала своей спутнице о «Шенандоа», поезде Конфедерации, который мчал по северо-западному пути, чтобы поскорее доставить «корзинки для мяса» и натравить их на «Дредноут». Она не стала упоминать, что действительно беседовала с техасцем и что он считает, что «Шенандоа» все еще следует параллельным курсом, сместившись к юго-востоку, но не отставая, несмотря на поражение. Если ему повезет, Горацио Корман в данный момент получает телеграмму, которая даст знать, насколько его подозрения близки к истине. А если повезет им всем, в телеграмме будет сказано, что «Шенандоа» сдался, повернул назад и возвращается в Даллас.

А тем временем поезд остановился в Денвере всего на несколько часов, хотя должен был задержаться на всю ночь для проверки и инспекции. Дело в том, что в Денвере ждала телеграмма от разведки Союза, в которой, несомненно, предупреждалось о той же возможности и советовалось ускорить все ремонтные работы.

Итак, пока состав ремонтировали и вносили разные улучшения, которые обеспечат его движение следующую тысячу миль, Мерси Линч шагала за Теодорой Клэй к точке между последним пассажирским и служебным вагонами. Так странно было стоять в переходе, не сражаясь с порывами ветра, — но не более странно, чем наблюдать, как мисс Клэй ловко карабкается по железной лесенке и уже на крыше вагона встает на колени, подбадривая Мерси и торопя присоединиться к ней.

Когда медсестра добралась до последней перекладины, мисс Клэй прошептала:

— Передвигаемся медленно и тихо. В нашем случае благоразумие — главная доблесть. Если наделаем шуму, те, кто внутри, нас услышат.

— Конечно, — выдавила Мерси, подтянулась и заползла на сталь вагонной крыши, проехалась на животе, как тюлень, и встала на четвереньки. Юбки приглушили стук коленей, а шерстяные перчатки не давали холоду металла подобраться к пальцам. Однако, несмотря на все слои одежды, девушка чувствовала, как мороз просачивается сквозь ткань, леденя колени и ладони.

Пока «Дредноут» добирался до вокзала, у медсестры создалось впечатление, что Денвер — серое, задымленное место и в более спокойные времена; Мерси видела вокруг только грязный снег. Снег размывал углы зданий, тротуары, улицы, перекрестки, и воздух из-за него казался еще холоднее. На крыше вагона-ресторана, по которой они перемещались медленно-медленно, дюйм за дюймом, снега было немного — только тот, что нападал за время стоянки. Забавный цвет был у этого снега — не как у льда, а как у застывшего тумана с копотью. Он забивался между пальцами и таял от тепла тела, пропитывая влагой колени и локти.

Вокруг поезда суетились, бегая взад и вперед, солдаты и механики, они тащили стекла и паяльные приспособления в начало состава; но Мерси заметила и диспетчера станции с пачкой конвертов, папок, билетных корешков и телеграфных лент.

Ей оставалось только молиться, чтобы никому из них не пришло в голову посмотреть вверх.

Пусть девушки и распластались по крыше, любой мог, встав на цыпочки, увидеть, что они делают. Перемещение по-пластунски было мучительным и отнимало массу времени, однако спустя, как им показалось, несколько часов (хотя на самом деле прошло всего минут десять, и они это понимали) Мерси и ее спутница пересекли вагон и готовились перебраться на следующую платформу, ту, что между рестораном и последним вагоном.

— Осторожно со ступеньками, — прошипела Теодора Клэй, спускаясь по лестнице. — И держитесь подальше от окон.

Мерси и не думала возражать. Она медленно последовала за мисс Клэй, пересекла железную площадку и принялась подниматься по лесенке напротив, бесшумно, как кошка в бальном платье. По пути на крышу последнего вагона она обернулась украдкой, чтобы заглянуть в окно вагона-ресторана, где заметила подпрыгивающий и покачивающийся затылок Малверина Пардью. Она решила, что он, должно быть, говорит с кем-то, отсюда невидимым, и понадеялась, что не попала в поле зрения его собеседника.

К тому времени, как она вскарабкалась и улеглась плашмя на жесть, Теодора Клэй уже ощупывала края аварийного люка — или какое там было основное назначение этого выхода. Мерси подползла к ней и ребром ладони смахнула снежные сугробики с петель и по периметру люка. Тут же обнаружился запор.

Мерси дернула и потянула задвижку; Теодора Клэй сунулась помогать, поскольку успехи Мерси не слишком ее устраивали. Они на пару развернули ручку на сто восемьдесят градусов и услышали хлопок: люк открылся, только резиновая прокладка по периметру чпокнула.

— Почему этот стык усилили резиной, точно закупоривали консервную банку? — поинтересовалась Теодора Клэй.

Стоящая на коленях Мерси попятилась, прижав руку к лицу.

— Чтобы сохранить внутри холод. Или… о господи! Чтобы не выпустить запах! Боже всемогущий, это… Фу! — Не найдя слова, которое выразило бы всю меру ее отвращения, она просто зажала пальцами нос.

Теодора последовала ее примеру и прикрыла нос и рот, а потом прошипела из-под ладони:

— Запах смерти, конечно. Я полагала, вы привыкли к нему, раз работали в госпитале.

— Знаете что, — полузадушено прохрипела Мерси, — столько людей у нас не умирало. Это был очень хороший госпиталь.

— Должно быть. Есть там лестница или еще что-нибудь, чтобы спуститься?

— Ничего такого не вижу. — Мерси глубоко вдохнула сравнительно свежий наружный воздух и сунула голову в люк, чтобы присмотреться. — Нет, эта вонь — это не просто запах смерти.

Внутри царила тьма; однако, когда глаза привыкли, медсестра различила длинные параллелепипеды — несомненно, гробы. Вырвавшийся изо рта воздух повис у губ мутным белым облачком. Мерси торопливо подняла голову:

— Я видела гробы. И какие-то ящики. Если иного пути не найдется, мы потом можем взгромоздить их друг на друга и вылезти. Но когда в Бойсе вагон откроют, все поймут, что внутри кто-то был, — предупредила она.

— Возможно. Но неужели вы считаете, что кто-нибудь подумает на нас?

— Вы наверняка правы. А вот насчет спуститься вниз… — Она снова задержала дыхание и снова наполовину нырнула в вагон. Вынырнув, Мерси объявила: — Высота обычная. Если повиснем на руках, ноги будут над самым полом. Вы первая.