Какие дополнения и изменения в эту картину вносит археология?

Обряд захоронения в корабле возник за несколько веков до эпохи викингов, и в нем могли использовать любые виды судов. Людей хоронили в маленьких лодках, рассчитанных на одного человека, в могилах, выкопанных в виде лодки, и даже просто положив рядом одну-две лодочных доски, которых, по-видимому, было достаточно, чтобы передать общую мысль с меньшими затратами (само собой разумеется, любой корабль — слишком дорогая вещь, чтобы просто закопать его в землю). Прославленные морские корабли занимают высшую ступень в этой иерархии, но даже они в некотором количестве встречаются в захоронениях.

Большинство судов, предназначенных для захоронения, вытаскивали на берег и ставили в неглубокие траншеи, достаточно емкие, чтобы корабль уверенно стоял в вертикальном положении, но при этом оставался большей частью выше уровня земли. Тела одного или нескольких мужчин и женщин заносили на борт и устраивали разными способами: клали посередине палубы или на кровать, усаживали на сиденье или подпирали подушками, иногда накрывали мохнатыми медвежьими шкурами. Часто умерших клали в кабину, обычно построенную в средней части корабля (в точности как рассказывает ибн Фадлан). На кораблях можно найти полный спектр погребального инвентаря: оружие, ювелирные украшения, инструменты, предметы домашнего обихода, в том числе ткацкие станки и сельскохозяйственные инструменты, а также разнообразные виды домашней мебели и тканей. В ладье из Осеберга были даже гобелены, спускающиеся с крыши кабины. Вокруг были расставлены сундуки, разложены свертки и стопки одежды. Также в Осеберге были найдены сложенные аккуратной стопкой подушки, между которыми загадочным образом было вложено по одному семечку каннабиса. Кроме этого, в захоронении могло быть дополнительное снаряжение: палатки, сани, даже целые повозки или корабельные шлюпки. В Осеберге на борт корабля вел ступенчатый трап. Также в изобилии оставляли еду и напитки.

Умерших часто сопровождало огромное количество принесенных в жертву животных — например, в захоронении в Осеберге найдено около двадцати обезглавленных лошадей. Вернемся к ибн Фадлану: представьте себе весь этот шум, потоки крови, красную землю вокруг корабля. В захоронениях находили целиком и частями трупы домашнего скота — коров, овец, свиней и коз. На кораблях часто встречаются охотничьи собаки: в Каупанге в Норвегии есть ладейное захоронение с собакой, которая, по-видимому, была изрублена на куски мечами, а ее отделенная голова лежала в чаше, стоявшей на коленях у сидящей женщины. По-видимому, похороны продолжали традицию кровавых ритуалов жертвоприношения blót. Встречаются также хищные птицы, в том числе невообразимо дорогие виды — соколы и ястребы разных пород. Попадается и настоящая экзотика, например совы, орлы и журавли. В ладейном захоронении в Гокстаде был даже павлин.

Если речь идет не о захоронении, а о сожжении кораблей, многое из перечисленного приходится восстанавливать по останкам, иногда очень фрагментарным. Даже закопанные в землю корабли обычно истлевают, и о них напоминают только ряды железных гвоздей, отмечающие места, где когда-то были доски. Некоторые сожжения, по-видимому, превосходили размахом все остальные: в Миклебосте в Норвегии был сожжен огромный военный корабль с пятьюдесятью четырьмя щитами, а их хозяева затем были тщательно собраны из пепла и разложены в отдельные сосуды. Это была квинтэссенция «похорон викингов».

Кроме Осеберга, Гокстада и Туне, с которыми мы уже познакомились, в Скандинавии на данный момент известно много других ладейных захоронений, хотя норвежские находки все же сохранились лучше всех остальных. За рубежом ладейные захоронения были обнаружены на Британских островах, особенно в поселениях на Оркнейских островах, — там они иногда обложены камнями со стороны носа и кормы. Обнаруженное в материковой части Шотландии захоронение корабля с оружием в Арднамерхан расширяет карту погребений викингов. Обособленное захоронение в корабле на Иль-де-Груа у южного побережья Бретани выглядело совсем иначе: его окружали стоячие камни и ряды каменных стоек, которые, по-видимому, указывали путь направляющейся к кораблю похоронной процессии.

Завершение ритуалов также может нам кое о чем рассказать. В конце описанных ибн Фадланом десятидневных похорон главным действующим лицом, по-видимому, становится обнаженный мужчина, единственный, кто приближается к костру, принимая при этом всевозможные меры предосторожности. Судя по его поведению, внутри корабля есть нечто способное к действию, и он старается защитить все отверстия своего тела, так как считает, что это нечто может двигаться. В тот момент, когда он зажигает погребальный костер, опасность, очевидно, исчезает — после этого все подходят, чтобы тоже бросить в пламя горящий факел.

О похожих предосторожностях напоминает и картина похорон в Осеберге, хотя здесь мы имеем дело не с кремацией, а с ингумацией. Большинство предметов погребального инвентаря размещены с большой аккуратностью и тщательностью, но самые крупные деревянные предметы, которые попали в захоронение в самом конце, — повозки, сани и так далее — буквально забрасывали на нос корабля прямо с земли, не думая о том, что все эти прекрасные вещи сломаются. Затем погребальную камеру запечатали, забив вход досками и, кажется, хватая для этого любой оказавшийся под рукой кусок дерева. Доски прибивали поперек как попало, стараясь как можно скорее закрыть вход в помещение, где лежал умерший. Гвозди забивали так поспешно, что мы можем видеть вмятины в дереве, оставшиеся там, где промахивались молотком, и согнутые гвозди со сломанными шляпками. Зачем нужна была такая спешка? Может быть, они чего-то боялись — так же, как разжигавший костер мужчина у ибн Фадлана?

Некоторые другие подробности обрядового поведения, которые мы находим в его рассказе, также совпадают с археологическими материалами и данными древнескандинавских текстов. Например, у скандинавов, судя по всему, были профессиональные плакальщицы, наподобие тех, которых можно встретить в более известных античных источниках. Эддическая поэма «Плач Гудрун», возможно, представляет собой текстовую запись как раз такого обряда — главная героиня оплакивает свою убитую дочь Сванхильд и призывает своих сыновей отомстить за сестру. Среди археологических находок есть двумерные условно женские фигурки с широко открытыми, словно в горестном крике, ртами и глубокими линиями на щеках. Было высказано предположение, что это могут быть символы траура: женщины поют причитания и царапают свои лица. В «Беовульфе» также говорится о женщинах, воющих на похоронах.

Даже подношения еды позволяют нам заглянуть в обряд немного глубже. Мы уже знаем о разнообразных сортах замечательного хлеба из Бирки, но самое маленькое печенье всегда происходит только из могил, и, возможно, его пекли специально для похорон, как особый хлеб для умерших. И вероятно, были очень веские причины, почему этот хлеб оставляли именно обугливаться на остывающем костре, а не сжигали вместе с трупами. Еще интереснее следы того, как делили буханки хлеба, найденные в погребениях. На поверхности некоторых из них сохранились сделанные ножом надрезы, подсказывающие, что хлеб делили на множество неравных порций самой необычной формы, не только отрезая куски и ломти, но и размечая его радиальными линиями. Было ли это связано со статусом, социальной ролью, семейными связями или чем-то еще? Или специалист по ритуалам распределял эти порции, по очереди называя по именам каждого бога или местного духа? Мы вряд ли когда-нибудь узнаем.