Но это пока они о деле своем не заговорили. Тут уж и глаза загорелись, и щеки зарумянились. Все-то у них подсчитано, все учтено. Им и нужен-то лишь пустяк – дозволение наместника на «огненное» производство в АГО. Свинец ведь как-то плавить нужно…

Как вот не помочь таким людям! Тем более что Николай меня правом давать такие разрешения еще в конце весны наделил. Поставил на прошении автограф и отправил в канцелярию – выправлять остальные документы. На прощанье порекомендовал только – поискать себе рабочих где-нибудь с той стороны Урала. Наши вон Галицию захватили, а там почти что русские живут, и поляки с австрияками их вроде как обижают. Вдруг кто из тех русинов… или русин… в Сибирь согласится переехать? Вольно и сытно жить среди своих. Подальше от ненадежных границ.

Весь август в Томск съезжались виднейшие люди края. Тобольские короли меха, Тюменские кораблестроители, купцы омские, каинские, барнаульские, колыванские, бийские и кузнецкие. Торговые люди из Тары и Ишима. Скотоводы Акмолинска, промышленники из Усть-Каменогорска и хлебные спекулянты из Семипалатинска. Владыки виноводочного бизнеса и повелители соледобычи. Поставщики многих и многих сотен тысяч пудов рыбы из Нарыма и золотопромышленники из Мариинска. Большая группа иудеев, непостижимым простым смертным образом отыскавшие друг друга по каким-то, мне неведомым, приметам и усевшиеся поближе друг к другу в душном зале томского театра. Было даже несколько гостей из соседних регионов. Из Красноярска и Екатеринбурга. Англичанин этот еще какого-то дьявола заявился. Я о нем уже и думать забыл. Думал, уже давным-давно домой в свой Петербург вернулся. А он взял и пришел. И на первый ряд с видом, будто бы так и надо, уселся.

На сцене, за длинным столом, накрытым зеленым гуляевским сукном, разместились главные начальники губерний и областей моего края. Деспот-Зенович из Тобольска, томский Родзянко, полковник Майдель из степной Акмолы – там, так же как и в Семипалатинской области, только начался процесс формирования гражданской власти, и администрацию временно возглавляли военные. Колпаковский прислал своего офицера – председателя областного правления и заместителя по гражданским делам, полковника Олимпия Алексеевича Ивкова. Фрезе приглашали поприсутствовать лично, но он отговорился потребностью лично контролировать работу контрольного управления в Барнауле и прислал заместителя – Богданова. Петр Иванович, кстати, – единственный из трех присутствовавших полковников, никакой неловкости от общения с высшими чинами не испытывал. Больше того! Вел себя иногда так, словно бы сделал нам всем одолжение своим присутствием.

Интересно было наблюдать, как смотрят друг на друга те и эти. Представители высшей гражданской власти в крае и местные богатеи. И те и эти, отправляясь в Томск, вряд ли думали, что им придется вот так сидеть напротив. Что я сведу их всех в одно место и заставлю принимать совместные решения.

Некоторые из чиновников, вроде того же Богданова, как я слышал, с торговым людом не то чтоб контактов не поддерживали, а и вовсе враждовали. Другие, как Александр Иванович Деспот-Зенович или полковник Ивков, – сами потомственные сибиряки. А значит, с местными же купцами не могли не дружить.

Впрочем, мне было абсолютно все равно. Я этот, едрешкин корень, симпозиум собрал только ради того, чтобы с себя еще одну, добровольно же взваленную, обязанность свалить. Хотел создать механизм самостоятельной кооперации, так сказать.

Идею давно вынашивал. Слова обдумывать начал, чтобы с прожектом к генерал-губернатору обратиться, еще когда с Алтая возвращался. И окончательно убедился в необходимости скорейшего решения этого вопроса, когда «мирил» текстильщиков в Колывани. Не нравилось, что по любому спорному вопросу купцы кидались ко мне. «Барин рассудит» – рабская философия. Неприличная для свободолюбивых сибиряков.

Суть идеи проста. Я полагал, что следует создать, так сказать, на общественно-государственных началах Торгово-промышленную палату, в которой любой обратившийся смог бы получить и нужную справку по наличествующим технологиям производства чего-либо, и найти поставщика необходимых товаров, и обратиться за помощью в сбыте своей продукции. Кроме того, как мне представлялось, проведение аукционов по разработкам недр края тоже должно были проходить под патронажем этой палаты. И как следствие, при этом же органе должен был быть создан арбитражный суд.

В идеале палата должна была стать настоящим монстром, объединяющим товарную биржу, консалтинговое агентство и центр, через который купцы и промышленники могли бы более тесно взаимодействовать с гражданскими властями. Причем большую часть деятельности палаты должны были осуществлять выбранные из числа самих купцов представители, а государство лишь присутствовать там в виде надзирающего и контролирующего законность сделок органа.

Я, наверное, не слишком понятно объясняю? Купцы, в большинстве своем, с первого раза не поняли. Начальники-то сразу усекли, что я существенную часть «кормушек» у чиновников хочу отобрать и весь процесс регистрации новых предприятий максимально упростить. Только эти самые начальники и еще одно сразу выяснили – мне было совершенно все равно, нравится им появление такой организации или нет. Нужные бумаги, подписанные цесаревичем Николаем, я им предъявил. И намерен был требовать результата. И непременно его получу, хотя бы уже потому, что головная контора палаты будет располагаться в Томске. Туда будет стекаться информация из филиалов, перерабатываться в информационные бюллетени и рассылаться обратно. Так что даже о намеке на возможность противодействия или, не дай Бог, неприкрытом саботаже мне станет очень быстро известно. Я ведь тоже в какой-то мере промышленник. И купец. И банкир. А скоро еще и золотопромышленником стану. Фрезе уже сейчас, наверное, при одной мысли об этом икать начинает. Хотелось бы мне посмотреть, как горные чиновники станут взятки требовать с управляющих моими приисками…

Сначала купцы стеснялись. Между собой шептались, переговаривались. Потом томские – они меня давно знают и к идеям моим привыкнуть успели – стали задавать вопросы. А я стал отвечать. Образно. С примерами. Разъяснял.

Из евреев первым «честный поляк» Хотимский решился – поинтересовался, как быть с запретом для подданных иудейского происхождения на некоторые виды деятельности. Я даже рта открыть не успел, как Куперштох вскочил – рассказал, как совместно с Ерофеевыми спиртозавод строил. Похвастался даже, что уже три суда выиграл. Окружной начальник, этот неугомонный Борткевич, решил – не мытьем, так катаньем… Только не на того напал. Ерофеевы помогли своему соинвестору из Казани пронырливого стряпчего выписать, а тот как с делами ознакомился, аж руки потер одну об другую. Таким ему это дело вкусным показалось. Теперь Лейбо Яковлевич намерен встречный иск Фортунату Дементьевичу вчинить. За попрание, так сказать, деловой чести.

Насмешил всех, в общем. Потом как-то проще стало. Вроде как этот старый еврей нас всех, разных, во что-то одно объединил. Споров, конечно, еще много было, уточняющих вопросов и вопросов коварных. О железной дороге и о железе много было сказано слов. Кого-то чугунка откровенно пугала, другой дождаться первых гудков паровозов не мог – ему товар в Россию везти нужно было, и он понимал, что Транссиб позволит оборачивать капитал не раз в год, а два или даже три.