Надя чмокала ее в морщинистую щеку и уговаривала, как ребенка: «Ну Тысяче Вторая, ну перестань! Не порть себе самой настроение!»

Разговор вначале шел общий, но, когда обед подошел к концу и гости принялись за чай с ватрушками, которые так понравились Ролли, Зембряну пересел на диван и жестом пригласил Изю присесть рядом.

Они закурили, и румынский офицер начал тот необычный разговор, который должен был изменить судьбу Ролли.

Вначале он с возмущением стал говорить о том, что немцы в последнее время ведут себя в городе, как хозяева,

«Я думаю, – сказал, – что скоро нам придется прикрыть нашу «бодегу» и убираться домой – “ла каса”».

Назвав Румынский Военный Трибунал «бодегой», Зембряну горько улыбнулся и продолжал уже совершенно серьезно: «Если власть в городе окончательно перейдет к немцам, всей вашей семье будет грозить смертельная опасность».

Изя был поражен – впервые румынский офицер говорил с ним так откровенно, давая понять, что ему известна их истинная национальность.

Зембряну, видимо, понял, что смутил Изю, он поспешил извиниться и объяснил, что позволил себе говорить откровенно только потому, что его волнует судьба Валерики и, с его точки зрения, единственная возможность спасти девочку – это крестить ее.

«Если у нее будет настоящее свидетельство о крещении…»

«Настоящее свидетельство…», – подчеркнул он, намекая на то поддельное свидетельство о крещении Таси, которое капитан Атанасиу скорее всего уничтожил.

«Если у нее будет настоящее свидетельство о крещении – это спасет ей жизнь!»

Изя был в шоке…

Крестить Ролли? Крестить по-настоящему? В церкви?!

В этом было что-то… что-то…

А Зембряну продолжал настаивать, убеждать.

«Поймите, – повторял, – в городе уже свирепствует гестапо, и если вас арестуют, я ничем не смогу вам помочь. Меня, скорее всего, здесь даже не будет. Я же сказал вам – нашу «бодегу» закрывают».

И Изя вдруг понял, что этот необычный человек прав – в сложившейся ситуации только крещение может спасти его дочь от смерти.

«Но как это возможно осуществить?» — спросил он растерянно.

«Я это организую, – сказал Зембряну. – Найду сговорчивого священника, заплачу ему и сам буду крестным отцом Валерики. Крестной матерью будет Надя. Я уже говорил с ней – она согласна. Если вас арестуют, Валерика останется у нее и она заменит ей мать. Вы знаете, Надя – очень хороший человек и искренне любит вашу дочь, вы можете на нее положиться».

Вот так все и решилось…

Правда, как оказалось, организовать крещение семилетней рыжей еврейской девчонки в городе, где уже свирепствовало гестапо, оказалось не так просто. Но Зембряну все-таки нашел порядочного священника – отца Иоанна Сорокина, и договорился с ним, что таинство крещения будет совершено в Свято-Ильинском храме – одном из старейших и красивейших храмов Одессы.

Деньги взять за церемонию батюшка отказался, согласившись лишь на небольшое пожертвование на храм.

Но сама церемония, учитывая ее, скажем так, «необычность», могла, к сожалению, быть проведена только после того, как Румынская Духовная миссия эвакуируется из Одессы в Тирасполь и храм будет закрыт.

В конце концов крещение было назначено на 23 февраля 1944 года.

Это был последний возможный срок, поскольку на следующее утро Зембряну и Кера также должны были покинуть город.

До церемонии оставалось еще около двух недель, и все ее участники были очень напряжены – церемония, несомненно, была опасной, и все они, включая батюшку и румынских офицеров, рисковали жизнью. И только Ролли – героиня этой опасной церемонии – ни о чем не догадывалась и ничего не боялась. Она с нетерпением ждала этот торжественный день, училась читать молитву «Отче наш» и с интересом слушала «сказки» Нади о добром Боженьке и о его единственном сыне Иисусе Христе.

И вот наконец он настал – этот торжественный и опасный день.

Зембряну спланировал его до мелочей, как военную операцию.

В храм он приедет один. Привезет его Кера на своей легковушке. Высадит, отъедет за угол, на Малую Арнаутскую, и там подождет до конца церемонии, обеспечив в случае необходимости «отступление».

В точно назначенный час Надя возьмет за руку Ролли и поведет ее в храм пешком. Через полчаса после них из дома выйдет Тася, а еще через три четверти часа – Изя.

Тася войдет в храм, а Изя останется на улице. Он и сам, мягко говоря, не горел желанием присутствовать при крещении, а тут еще батюшка постановил, что в церкви кроме него самого и Ролли будут присутствовать только восприемники и мать ребенка, которая, впрочем, должна будет стоять вдалеке – у закрытых кованых дверей храма.

Видимо, еврейство родителей Ролли все-таки смущало батюшку!

Бабушек тоже уговорили не приходить, и они, немного обидевшись, остались дома, а Анна должна была ждать окончания церемонии в квартире Нади, следя за тем, чтобы «Тысяче Вторая» вдруг не сорвалась и не понеслась куда-нибудь останавливать «богохульство».

Вот как-то так…

И с Бог-м!

Все было так, как задумал Зембряну, и батюшка Иоанн в конце церемонии вручил Наде настоящее свидетельство о крещении Ролли.

Этот документ уникален!

Вряд ли еще один еврейский ребенок был крещен в главном храме Одессы в феврале 1944-го, хотя бы потому, что в те дни в Одессе вообще живых еврейских детей не было. А еще потому, что в этом документе в графе «крестный отец» указан румынский офицер – секретарь Военного Трибунала «Куртя-Марциалэ», майор Аурел Зембряну.

Румынские «подстилки»

Ну вот!

А теперь нам, видимо, нужно затронуть еще одну трудную тему: молодые женщины Одессы, «гулявшие» во время оккупации с солдатами и офицерами вражеских армий и получившие название «румынские подстилки».

Как утверждают историки, их было 30 тысяч!

Не очень понятно, правда, откуда взялась такая точная и такая высокая цифра, ведь при 150-тысячном населении города, учитывая наличие стариков и детей, – это почти 100 % всего возрастного контингента![25]

Считается, что какая-то часть из этих молодых женщин вышли замуж за оккупантов и в дальнейшем уехала в Румынию или Германию, другая, может быть, большая часть, были любовницами офицеров, а остальные – просто солдатскими проститутками.

Все они пытались оправдать себя тем, что «нужно было как-то выживать» и надеялись на то, что «война все спишет». Но не все «списала» война, и судьба большинства этих женщин была трагичной.

Мы хотим вам рассказать о судьбе двух из них – Надежды и Анны.

Мы не можем, конечно, быть объективными, поскольку обе эти женщины принимали большое участие в жизни Ролли и она их когда-то по-детски любила.

Сначала об Анне.

Вскоре после освобождения Одессы муж ее вернулся домой.

Вернулся живой и,