Коко Шанель оставила информацию о себе в символах моды. Она удивляла крайне широким диапазоном новшеств: маленькое черное платье, «Шанель № 5», гремучая смесь из бриллиантов и дешевых аксессуаров, короткая стрижка и т. д. Главное – порождение бесконечных ассоциаций со своим именем. Не умея писать сама, она охотно корректировала написание своих биографий, стараясь максимально править непривлекательные, на ее взгляд, эпизоды.

Область придумывания новых носителей информации так же безгранична, как небо, бескрайня, как мировой океан. В ней более всего преуспели оригиналы, которые умели мыслить парадоксально и не обязательно конструктивно. Можно выделить уникальные исторические эпизоды, например переход Александра Суворова через Альпы. Сначала была мысль, реализованная в поступке, историческом действии. Затем описания, воспоминания, исторические летописи, художественное полотно и т. д. То есть движение информации по спиральной оси, имеющей координаты во времени и в пространстве. Крещение Руси киевским князем Владимиром — это исторический эпизод, который по колориту превосходит строительство храмов и городов. Или первый полет в космос Юрия Гагарина, превративший обыкновенного человека в живой символ. Или некие творения, увековеченные именем человека, – они живут, напоминая о самом создателе. Закон Ньютона, автомат Калашникова, душ Шарко или система голодания по Полю Бреггу могут быть такими примерами. Не говоря уже о первооткрывателях, чьими именами названы страны и континенты, проливы и моря… Даже такой противоречивый, беспокойный дух, как маркиз де Сад, оказался вечным пленником истории благодаря созданным с использованием его имени шокирующим терминам «садизм» и «садомазохизм». Хотя, к примеру, слово «садизм» было введено ученым Рихардом Крафт-Эббингом в его работе «Сексуальная психопатия», именно откровения мятежного де Сада стали причиной появления этого обозначения. Разумеется, не помешает оговорка относительно чудовищной разницы между сознательным поступком для увековечивания имени и цепью случайностей, которые приводят к этому независимо от воли обладателя имени. Однако в случае с де Садом мы имеем дело с ситуацией, когда носителем информации выступает определенная, зафиксированная книгой форма поведения. При переносе этого принципа на возможности XXI века можно говорить о том, что функцию такого носителя может выполнить запечатленный при помощи любого технического средства экстраординарный поступок. Главное, чтобы таким носителем пользовались современники; сгодится фотография, видеосъемка, клип, плакат, обширное использование Интернета и т. д. Но со времен появления наскального рисунка до современного крупного многомиллионного кинопроекта на первый план выступает содержание, энергетика, излученная оставленной информацией. В этом смысле «перестройка» Михаила Горбачева как явление и как слово – это формула фиксации информации о себе. А «парадокс Рассела» вводит Бертрана Рассела в круг олимпиков, устанавливающих общественные нормы, утверждающих жизненные приоритеты. С появлением образа террориста Усамы бин Ладена мир столкнулся не столько с новым явлением, сколько с новой эпохой технологии информационных вспышек. Так и хочется напомнить давно забытую аксиому: слово – это инструмент, механизм, ключ, при помощи которого заводится идея.

Наиболее распространенным и простым способом оставления информации является написание книги, множества книг.

Книги писали очень многие, если не сказать – большинство выдающихся личностей. Иногда даже кажется, что сколько масштабных творцов можно отыскать на ленте цивилизации, столько обнаружится и книг. Книги писали политики Уинстон Черчилль и Михаил Горбачев, ученые Бертран Рассел и Андрей Сахаров, мыслители-философы Альберт Швейцер и Эрих Фромм, писатели (имеется в виду не проза, а специальные биографические издания, распространяющие информацию о них и их личной жизни, мировоззрении) Стефан Цвейг и Жан Поль Сартр, живописцы Сальвадор Дали и Марк Шагал. Великолепные творения оставили после себя промышленник и изобретатель Генри Форд, танцовщица Айседора Дункан, полководец Георгий Жуков. «Смежные шедевры» создал в книгах скульптор Огюст Роден, а «Маска и душа» Федора Шаляпина переводит его из категории обладателей великолепного голоса в ряды творцов, законодателей культурно-этических норм. Так же как и записанные рекомендации неподражаемого мастера постановки Константина Станиславского позволяют совсем по-иному взглянуть на него не только артистам сцены, но и просто интересующимся искусством. Яркие, сражающие пестротой восприятия мира дневники вели не только экзальтированные блистательные особы типа Марии Башкирцевой, но и воительница Агриппина Младшая, императрица Екатерина Вторая. Книги использовались не только для расширения аудитории почитателей, но и для совершенствования образов, придания им (нередко искусственным путем, благодаря умелому мифотворчеству) особого колорита и обаяния.

Мария Склодовская-Кюри ощущала потребность в объяснении своих научных достижений, а также результатов научной деятельности своего мужа. Вначале она издала книгу «Труды Пьера Кюри». Затем, несколько позже, неутомимая женщина написала и опубликовала курс собственных лекций «Руководство по радиоактивности». Наконец, на закате жизни она сумела написать еще один, основополагающий труд, подводящий итоги творческой и исследовательской деятельности – «Радиоактивность». Картина была бы неполной, если бы мы не упомянули книгу ее младшей дочери Евы, которая популярно и детально рассказала о частной жизни и достижениях матери и отца. К слову, многие дети несли знамя своих знаменитых родителей, напоминая об их именах. Зигфрид Вагнер дирижировал во время исполнения опер отца. Святослав Рерих активно распространял легенду об отце. Адриан Конан Дойль оставил книгу-памятник об отце, запечатлев его «рыцарство» и выразив почтение традициям рода.

Маргарет Тэтчер, еще одна выдающаяся женщина, сделала весьма показательный шаг, свидетельствующий, сколь большое значение она придает книгам. Несмотря на достаточно оперативный выход в свет после ее отставки пухлого двухтомника мемуаров, она взялась за более сложную и более емкую задачу – написание собственной версии истории мира, в сотворении которой ей пришлось участвовать. Так, ее основополагающий и концептуальный труд «Искусство управления государством» («Statecraft»), который во многом претендует на «Искусство управления миром», не только узаконивает «закон Тэтчер», но призван поставить ее в один ряд с крупнейшими историческими персонами нашей цивилизации.

Американский эксперт в области безопасности Збигнев Бжезинский прославился в среде аналитиков, когда издал книгу «Великая шахматная доска». Однако он пошел дальше, и на свет вскоре появился труд «Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы», в которой эксперт, конечно же не случайно, в качестве мишени избрал лидеров главенствующего на планете государства. Было бы удивительно, если бы среди примеров не оказалось часто упоминаемого в этой книге финансиста Джорджа Сороса. После сомнительного успеха его все же неплохо продаваемой книги «Алхимия финансов» миру было представлено новое исследование – «Эпоха ошибок. Мир на пороге глобального кризиса».