Он снова замолчал и обвел глазами стол. Ни у кого не изменилось лицо, но каждый напрягся и подобрался. Светлые глаза Бренды смотрели на старика гневно, Элиот сидел с выражением холодной сдержанности, Лидия с улыбкой, в которой сквозил оттенок недоверия — непреходящий, потому что губы замерли. Дики хмурился, и взгляд его был таким же неподвижным, как улыбка Лидии. Грейс Парадайн сидела очень прямо в своем кресле, положив руки на подлокотники и прислонившись головой к высокой резной спинке. Фрэнк Амброз поставил локоть на стол и навалился на него, прикрыв белой ладонью рот и подбородок. Альберт Пирсон снял очки. Без них близорукий секретарь моргал из-за яркого света и видел только расплывчатые пятна лиц. Он неловко протер очки и снова надел. Сцепленные руки Филиды лежали на коленях, холодные как лед, а взгляд огромных испуганных глаз скользнул со старого Джеймса Парадайна на мужа. Между ними стояла ваза с фруктами, заслоняя Элиота. Филида подалась вбок, но увидела только его руку, сжимавшую ножку бокала. Костяшки пальцев побелели. Она даже не сознавала, что с силой наваливается на плечо Марка, пытаясь увидеть лицо Элиота. Марк Парадайн, казалось, был единственным, кого не взволновало происходящее. Он по-прежнему сидел с мрачным видом и смотрел прямо перед собой, чувствуя, как Филида прислоняется к его плечу.

Ирен подавила слабый возглас. Она откинулась на спинку и с ужасом уставилась на тестя. Джеймс Парадайн, который всегда считал, что она не блещет умом, наконец получил тому подтверждение. Ирен повела себя именно так, как он предполагал, и это принесло ему удовлетворение. Он продолжал:

— Не хочу, чтобы меня неправильно поняли, поэтому повторяю: я знаю, кто виноват. Я объявляю о случившемся именно таким образом по нескольким причинам. Одна из них — наказание. Виновник находится в незавидном положении. Сейчас он — или она — гадает, назову ли я его — или ее — имя. Нет, я этого не сделаю — не прямо сейчас, а может быть, вообще никогда. Все будет зависеть от него самого — или от нее. Я склонен проявить милосердие — исходя из наших семейных интересов, или желая разобраться с нашим грязным бельем кулуарно, или по какой-то другой причине. Итак, я объявляю, что, когда мы встанем из-за праздничного стола, я пробуду в своем кабинете до полуночи. Человек, чье имя я не хочу называть, найдет меня там, и мы договоримся об условиях. Вот и все, что я хотел сказать. Теперь давайте произнесем наши обычные тосты. Я пью за «Парадайн — Моффет уоркс», присовокупив к этому имена Джона Кэдогана и Элиота Рэя, чьи удивительные изобретения столь много дали стране. Пусть выпуск продукции возрастает, а новации дают пример остальным.

Он поднял бокал.

Никто за столом не шевельнулся. Ирен сдавленно выдохнула, почти всхлипнула. Фрэнк Амброз протестующе сказал: «Сэр!» Только Грейс Парадайн подалась вперед и взяла бокал.

Джеймс резко заметил:

— Никто, кроме виновного, не может иметь никаких возражений по поводу этого тоста. Предупреждаю, я сочту уклонение от него равносильным публичному признанию. Итак, мы пьем за «Парадайн — Моффет уоркс».

На сей раз все подняли бокалы. Филида лишь пригубила и поставила обратно. У Ирен так дрожала рука, что вино пролилось, и алые капли упали на яркую столешницу красного дерева. Элиот с запозданием ответил:

— Большое спасибо, сэр.

Джеймс Парадайн снова поднял бокал:

— За отсутствующих друзей.

Напряжение, почти достигшее критической отметки, слегка ослабло. Немедленная и непоправимая беда никому не грозила.

Последовал третий тост:

— За возлюбленных и жен.

Джеймс Парадайн произнес его чуть заметно изменившимся голосом. В словах старика прозвучал вызов. Он перевел взгляд с Ирен на Фрэнка, с Филиды на Элиота Рэя, посмотрел на Лидию и Дики и спокойно продолжил:

— Также я пью в память о моей жене.

Он осушил бокал и сел.

Над столом пронесся вздох облегчения. Худшее миновало. Грейс Парадайн взглянула на Ирен и отодвинула стул.

Гостиная превратилась в спасительную гавань. Когда дверь закрылась, женщины переглянулись.

— Что это было? — резко спросила Бренда. — Он с ума сошел?

Мисс Парадайн смутилась:

— Дорогая, я знаю не больше, чем ты.

— Конечно, он сошел с ума, — продолжала Бренда. — Пригласить нас на ужин и вдруг заявить такое. Всему есть предел!

Ирен дрожала. Внезапно она разрыдалась.

— Я знаю, он думает на меня… а я ни в чем не виновата… честное слово. Я вообще не хотела приходить, Фрэнк подтвердит, что не хотела. Он рассердился, поскольку я собиралась остаться с ребенком… Господи, зачем, ну зачем я его послушала? В чем меня обвиняют? Почему он думает, что это я? Я даже не понимаю, о чем речь! Почему именно я?

Судорожными движениями Ирен вытащила платочек. Вытирая глаза, она весьма опрометчиво устремила взгляд на золовку. Бренда в ответ яростно уставилась на нее.

— Ты, видимо, хочешь сказать, что это я виновата? Спасибо тебе большое, Ирен. Фрэнк будет в восторге.

Грейс Парадайн протянула руки обеим:

— Дорогие мои, ради Бога, прекратите. Ирен… Бренда… Положение и так достаточно скверное, не надо усугублять ситуацию. Мне кажется, произошла какая-то ужасная ошибка. Если отнестись к случившемуся именно так, мы поддержим друг друга и все уладим. Разве вы не понимаете? Не нужно терять голову и говорить то, о чем завтра пожалеешь. Ну-ка, Ирен, вытри глаза. Может, поднимешься в комнату Филиды? Нет? Тогда Лидия наверняка одолжит тебе пудреницу. Лейн сейчас принесет кофе. Он не должен видеть, что ты плакала. Фил, детка, вы с Лидией присмотрите за Ирен. Конечно, никто ни в чем ее не подозревает, это просто нелепо. А мы с Брендой пока поговорим по душам. Когда мы в последний раз беседовали, милая? Давным-давно. Ну, иди сюда.

Бренда была только рада заполучить внимательную слушательницу. Обиды переполняли ее, и она не стала выбирать слова, изливая душу:

— Зачем мужчины вообще женятся?! Мы с Фрэнком были так счастливы раньше — и посмотрите на него теперь. Ирен думает только о детях. Беда в том, что она просто дура. Она не способна вести хозяйство. Счета возросли вдвое, а результатов никаких.

Грейс Парадайн улыбнулась:

— Ну, милая, не все же такие замечательные хозяйки, как ты. Фрэнк всегда твердил, что ты умница.

— Да, но это было в прошлом! — с горечью отозвалась Бренда. — Почему она не оставила нас в покое? Фрэнк даже не посмотрел бы на Ирен, если бы она первая не бросилась ему на шею. А теперь она намекает, что он ей не нужен!

Безобразные алые пятна покрывали землистую кожу Бренды, властный рот подергивался.

Грейс Парадайн ощутила тревогу. Она поняла, что будет чрезвычайно трудно завершить этот прием без скандала. Возле камина она видела Ирен, которая продолжала вытирать глаза платком и не обращала никакого внимания на пудреницу и складное зеркальце, предлагаемые Лидией. И тут Грейс приняла решение — она положила руку на плечо Бренды и встала.