Он с усилием поднялся и, согнувшись пополам, ввалился в дом. Ему вслед раздался выстрел, пуля угодила в ручку корзины, что висела на руке женщины, и корзина отлетела футов на тридцать в сторону и упала прямо на улицу. Женщина замерла, открыв рот. Болтфут с грохотом закрыл за ней дверь и задвинул тяжелый засов.

Он оказался в просторной, вымощенной камнем прихожей добротного купеческого дома, построенного из нового кирпича. Болтфут сразу оценил возможности. Внутрь дома вели две двери. Ошибись он дверью – и окажется в ловушке. Он прошел через ту, что была слева, и оказался в кухне. Молодая неряшливая девица с изуродованным шрамами лицом уронила медный горшок, который она чистила, и тот с грохотом покатился по полу. Болтфут прошел мимо девицы.

– Есть задняя дверь?

С широко раскрытыми глазами она указала на дверь позади себя, что вела из кухни. Болтфут направился туда. От входа доносился звук разбиваемых стекол. Они выбили окно, чтобы попасть в дом.

Дверь вела в кладовую. На полках хранились консервированные фрукты, корзины яиц, бочонки с элем и маслобойка. Там была еще одна дверь, которая вела на просторный задний двор. Болтфут без колебаний метнулся во двор.

Двор был обнесен кирпичной стеной. В одном конце двора находился курятник, возле которого кудахтали и клевали зерна полдюжины кур. В центре покрытого травой участка была привязана коза. Она равнодушно взглянула на Болтфута и продолжила жевать траву. Похоже, он в ловушке.

Он вернулся в дом. Девица, съежившись от ужаса, словно защищаясь, держала перед собой медный горшок.

– Есть отсюда выход?

От передней двери донесся страшный грохот. Через открытую дверь он увидел, что его преследователи деревянным молотом пытаются выбить оконный переплет.

Девица, видимо, не умела говорить – или от испуга утратила дар речи. Медным горшком она снова указала на двор, словно в отчаянной попытке любой ценой выдворить этого человека из кухни. Болтфут снова вышел во двор и посмотрел на курятник. Может, крыша выдержит его вес?

Закинув каливер за спину, он перелез через невысокую изгородь, которая не давала птице разбежаться. С кудахтаньем куры в панике бросились врассыпную. Болтфут неуклюже взобрался на крышу. Строение оказалось шатким, явно не рассчитанным на то, чтобы выдержать вес взрослого мужчины, но устояло, и Болтфуту удалось залезть на кирпичную стену. Несмотря на повязку на голове, пот заливал глаза. Руки скользили, но ему удалось схватиться за край стены и, собрав последние силы, подтянуться и забросить здоровую правую ногу на стену. Мгновение Болтфут висел на стене, пытаясь отдышаться. Затем, с громадным усилием, он подтянул левую ногу, забросил ее на стену и под лязг своей амуниции рухнул по другую сторону стены. Болтфут упал прямо на рукоять своей сабли, но ему удалось подавить вопль от пронзившей его бедро боли.

За стеной находился просторный внутренний двор Стального двора. Над Болтфутом возвышалась каменная башня, с которой денно и нощно наблюдали за торговыми судами, когда те неторопливыми галсами поднимались вверх по Темзе, возвращаясь из дальних странствий, везя своим владельцам богатство или разочарование.

– Эй ты! – гневно позвал его мастеровой.

Преодолевая боль, Болтфут поднялся на ноги, снял с плеча каливер и направил его на мастерового. Как только тот увидел оружие, то сразу же ретировался за здание Стального двора. Болтфут, хромая, пересек двор, миновал огромную сторожевую башню и направился к Уиндгуз-Лейн. Он услышал шум и, обернувшись, увидел, что его преследователи, забравшись на крышу курятника, перелезают через стену, первым был человек, что караулил вход в школу. Болтфут выстрелил. Человек закричал и упал, схватившись за раненую голень.

От каливера медленно поднялось облако дыма. Болтфут забросил оружие за спину и исчез в подворотне. У северной оконечности улицы, где они и договаривались, он увидел Элеонору Дэйр: она сидела на гнедом мерине, а в руках держала вожжи второй лошади. Болтфут окликнул ее, и Элеонора рысью направила к нему лошадей.

– Быстрее, – сказал он. – Он уже близко.

Приложив нечеловеческое усилие, он втащил себя в седло. Они развернулись и, пришпорив лошадей, помчались галопом в северном направлении. Тишину разорвали выстрелы, но пистолетам Макганна их было уже не достать, они скрылись в лабиринте многочисленных переулков этой части лондонского Сити.

В тиши начинающегося вечера Шекспир удалился в комнату, которую предложила ему Старлинг. Комната была небольшой, но удобной, поскольку располагалась в главной части дома, за что господин Уоттс, без сомнения, выложил кругленькую сумму. Эссекса разместили в той же части дома, и Шекспир мог следить за его передвижениями. Перед тем как отправиться в свою комнату, он попытался увидеться с сэром Робертом Сесилом, но Кларксон передал ему, что встречу придется отложить: сэр Роберт был на заседании Тайного совета, после которого он отправится к королеве.

В маленькой, заставленной багажом и вешалками с платьями комнате на полу под окном для Шекспира был постелен матрас с одеялами. Он прилег, намереваясь вздремнуть часок перед началом вечернего безумия, но погрузился в глубокий сон.

Когда он проснулся, было уже темно. Внизу под окном смеялись, громко звучала музыка, раздавались аплодисменты и топот. Он быстро облачился в свой старомодный придворный наряд и направился вниз, в переполненный центральный внутренний двор, освещаемый смоляными факелами и яркими масляными светильниками, развешанными по всем стенам. К тому же через высокие окна большой залы, где гости бражничали без меры и страстно танцевали вольту, во двор проникал свет сотен свечей. Пробираясь сквозь толпу, он почувствовал, как кто-то хлопнул его по плечу, а обернувшись, увидел улыбающееся лицо Френсис, графини Эссекс.

– Господин Шекспир, так и знала, что это вы. Я видела вас днем на травле быков.

Он поклонился.

– Миледи.

– О, не нужно формальностей, господин Шекспир. Спешу вам сообщить, что я чувствую себя вполне здоровой. Меня лечат личные доктора королевы. Они так внимательны. Сэр Роберт Сесил даже запретил мне покидать двор, так сильно он печется о моем здоровье.

– Рад это слышать. – «Она даже не представляет насколько я рад», – подумал Шекспир. – А эти маленькие летающие создания исчезли?

Она нахмурилась.

– Какие летающие создания, господин Шекспир?

Он рассмеялся.

– Не обращайте на меня внимания, миледи. Похоже, я выпил слишком много кларета.

Разговаривая с графиней, он перевел взгляд на ее супруга, Эссекса, беседующего с помощником Макганна, Слайгаффом. Он заметил, как Слайгафф вытащил из-за пазухи дублета какую-то бумагу и показал Эссексу. Граф сломал печать, развернул листок и принялся читать, затем поднял глаза. Слайгафф кивнул в сторону Шекспира. Эссекс проследил за его взглядом.

Шекспир почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– Ах, смотрите, там мой супруг, – сказала графиня так, словно заметила старого друга, которого не видела много месяцев. Ее голос погрустнел. – Господин Шекспир, хотя сэр Роберт и распорядился, чтобы я оставалась при дворе, но милорд Эссекс меня сторонится. За последние дни он не обмолвился со мной и дюжиной слов.