И в зал, к моему великому удивлению, повалил народ. Ко мне выстроилась целая очередь желающих подписать книгу. У входа незамедлительно появились охранники и пропускали людей «дозами».

– Будьте так добры, Мария Алексеевна, подпишите мне вот тут в уголке: «Любезной Татьяне Васильевне от лучшей подруги». Вам не трудно? Пусть все думают, что вы моя лучшая подруга! – попросила полная женщина средних лет в цветастом платье.

– Пожалуйста. Жалко, что ли!

– Спасибо! Я так люблю ваши романы! Мне они жить помогают! – вдруг заявила она, прижав подписанную книгу к груди, как будто это было нечто драгоценное.

Надо сказать, я не ожидала, что кому-то нравятся мои книги, но любителей, я бы даже сказала, поклонников моего творчества оказалось немало – так что моя бедная рука вместо автографа готова была ставить лишь крестики.

У меня кружилась голова от большого количества людей, от постоянно мелькающей перед глазами обложки с розовым закатом и зарезанным на кровати мужчиной, как вдруг я услышала знакомый голос:

– Мария Алексеевна, напишите мне: «На память от «Уходящей осени».

Тут меня будто током ударило, и я мгновенно пришла в себя. Я подняла голову и увидела перед собой «Лучшего человека нашего времени». Он был так же прекрасен, как тогда, летом, когда я впервые увидела его в коридоре издательства. Я почувствовала аромат его любимого одеколона, и мое сердце, как мне показалось, с грохотом ударилось о ребра и провалилось вниз, застряв где-то рядом с желудком.

– Наконец-то я могу хоть посмотреть на тебя! – сказал он отчаянно. – Я буду ждать тебя в машине во дворе у запасного выхода.

После него я механически ставила закорючки на обложках книг, зная наверняка, что не смогу ему отказать. Вообще-то вернее будет сказать – не смогу отказать себе. Только сейчас, увидев его так близко, я поняла, как сильно соскучилась по нему.

– Не пойму я что-то! – донесся до меня властный голос Мисс Двойной Бесконечности. – Это ведь я эпопею написала! Так почему Машка за меня автографы всем раздает?!

– Прекрати ерунду говорить! – довольно громко осекла ее мама.

– Но это несправедливо! Я эпопею написала! – все еще слышался удаляющийся бабушкин голос. – Это я должна была там на ее месте сидеть!

Через час отдел был наконец закрыт для посторонних и начался фуршет.

– Ну, ты, конечно, молодец! – Первой ко мне подбежала Любочка.

– Правда?!

– Ой! Ладно! Не хочется портить тебе праздник! Я с тобой завтра поговорю. Что за новый роман?

– Маша! Я тобой так горжусь! – подлетела мама и заключила меня в объятия.

– Ладно, все завтра, все завтра, – проговорила Любочка и отошла.

– Поздравляю! А ты не хотела! – крикнул Николай Иванович.

– Чего не хотела?

– Писательшей становиться.

– Машенька, поздравляем тебя! – взвизгнула Людмила Александровна. Я даже не узнала ее сначала – так хорошо она еще никогда не выглядела. – А это мой муж, отец Икки – Роблен Иванович.

Рядом с ней стоял подтянутый лысеющий мужчина с живыми, блестящими глазами, и я заметила, что Икки очень на него похожа.

– Молочина! Поросто молочина! – восторженно повторяла Вероника Адамовна. – Мы с Аполлинаием Модестовичем так ады за тебя, Мафэнька! Если бы Пульхеиа слуфалась нас в детстве, сейчас бы тоже книгу написала.

– А как ваши успехи?

– Ну, ребро Николая Васильевича мы так и не нашли, – вмешался Пулькин отец.

– Зато нафли его запонку.

– Да хватит Машке в такой день голову морочить! – возмутилась Пуля. – Пошли со мной, у нас сногсшибательные новости! Буквально на пять минут!

– Машенька! Машенька, постой! – прогнусавила Нина Геннадьевна, как обычно монотонно, растягивая слова. За ней тащился Анжелкин отец. – Поздравляем, от всей души!

– Спасибо, спасибо.

Меня поздравляли, я раздаривала налево и направо подписанные экземпляры своих книг. Да, это действительно был мой звездный час.

– Пойдем, мне надо тебе кое-что рассказать! – не унималась Пулька.

– Я не пойму, Маша, почему ты подписываешь и даришь мои книжки? – спросила меня Мисс Бесконечность, дергая за рукав, – она наконец-то добралась до меня. – Это я написала эпопею, а не ты!

– Вот, Вера Петровна, возьмите книгу и удостоверьтесь, что это не вы ее написали! – И Пулька, подсунув ей роман, потащила меня в коридор, где столпились все остальные члены нашего содружества. – Мань, ты только послушай, какие у нас новости и что они, вот эти двое, от нас скрывали! Икки, Женька! Говорите!

– Ну, в общем… Мы это… – не решался раскрыть тайну Овечкин. – Ну во-первых, мы тебя поздравляем.

– Да, – пискнула Икки.

– Они решили пожениться! – не выдержала Пулька. – И уже заявку в загс подали, а нам ничего не сказали!

– Это правда? – Я не верила своим ушам.

– Да, – сказал Женька и обнял свою невесту.

– Да, – подтвердила Икки – она первый раз за многие годы выглядела по-настоящему счастливой.

– Я так рада! Если бы вы знали, как я за вас рада! – Это известие было полнейшей неожиданностью для меня – Икки наконец обрела счастье, а Овечкин выкинул из головы навязчивую идею переделаться в женщину.

Анжелка стояла и плакала. Я сначала подумала, что от радости за друзей, но она расходилась все сильнее и сильнее.

– Ты что, Анжел? – спросила я.

– Эта сволочь, Михаил мой, запил! – И она выругалась. Невероятно! Верующая Анжела снова превратилась в прежнюю Анжелку Огурцову, которая привыкла безбожно сквернословить в музыкальном училище.

– Ты ведь говорила, что он даже по праздникам не пьет?

– И что никогда спиртного в рот не возьмет?

– А как же обет? – спрашивали мы наперебой.

– Оказывается, он дал обет всего на три года, а они истекли вот уже как неделю назад, и теперь плевать он хотел на обеты, на церковь, на меня, на Кузю, на мою беременность! Дайте мне сигарету. Курить хочу, просто невыносимо! – заявила Анжелка.

– Девочки, ни в коем случае не давайте! Ей рожать через две недели! – запретила Пулька как врач.

– Надоело мне рожать!

– Думать нужно было! Вот родишь, а потом хоть обкурись!

– Нет, ну я не понимаю, Маня, что ты тут делаешь-то?! Там тебя все ждут! – воскликнула Любочка. – Я тебя ищу повсюду! Побудь еще хоть полчаса, выпей шампанского, а потом иди на все четыре стороны!

– Иду! Иду! – заверила я Любочку, а когда та ушла, сказала Анжеле: – Мы с тобой завтра все решим. Девчонки, Овечкин, ведь мы никогда не оставляем друзей в беде и обязательно что-нибудь придумаем?!