Странное ощущение вскоре покинуло Озрика и он, не найдя больше никого, кому можно было бы поведать о столь близкой победе, решил последовать примеру воинов, благоразумно собранных под присмотр своих предводителей, ибо саксов и уэльсцев, как благородных, так и простых, разделяли многие годы вражды и ненависти.

Зал полностью погрузился в беспокойную пьяную дрему, и тогда сгорбленная женская фигура тихо выскользнула откуда-то из угла, из-за тяжелых занавесок, оглядела храпящий зал и поковыляла назад через узкий темный коридор.

– Марк! – Зов Морвены был едва ли чем-то большим, чем дуновение сквозняка, но его тут же услышал человек, в полном вооружении стоявший за шаткой дверью покоя. Он открыл ее и шагнул навстречу матери, протянувшей ему холодные костлявые руки.

– Лети отсюда, сынок! – Ее бесцветные глаза неожиданно вспыхнули на секунду былым пламенем. – Иначе на рассвете ты будешь мертв.

– Да, мы уйдем, – постарался успокоить старуху Марк. – Видишь, мы уже одеты. – Он кивнул на меховой плащ, ниспадавший у него с плеч и застегнутый эмалевым кольцом с булавкой.

– Я помогу тебе. – Тот факт, что Марк упорно говорил «мы», имея в виду себя и Линет, не имел для Морвены никакого значения. Она потянула сына за рукав. – Гляди же! Мой секрет поможет тебе.

Марк с трудом сдержал раздражение, вызванное вмешательством матери в дело, требовавшее незамедлительных действий, ибо самое трудное и опасное было впереди; им с Линет предстояло незамеченными пробраться через зал, до отказа набитый воинами, и оставалось только молить Бога о том, чтобы они не протрезвели… Однако отказать матери в ее просьбе тоже было немыслимо, ибо Марк знал ее взрывной, неуправляемый нрав.

Тем временем Морвена нагнулась к самым ногам сына и ловко пробежала пальцами по выщербленным дубовым половицам. Раздался глухой щелчок, несколько дощечек выскочило из пазов, и в комнату потянуло прохладным ночным воздухом из отверстия, ведущего прямо на поросшую мхом землю.

– Помогла, как смогла! – Привычным птичьим движением Морвена склонила набок свою нечесаную голову и посмотрела на сына с детским восторгом. – Это мой собственный секрет!

Марк почти нежно прижался губами к пергаментной щеке.

– Ты спасла мне жизнь, мама. Теперь мы уйдем еще задолго до того, как наш побег будет обнаружен. Спасибо. Спасибо, мама. – И Марк уже повернулся, чтобы идти за Линет, но неожиданно Морвена властно положила ему на плечо дрожащую руку, требуя внимания.

– Так ступай же, сыночек! Ступай во второй дом по склону. Его охраняет Дандер, и там держат несчастных заложников. Освободи Орла, освободи его товарища, но прежде потребуй с них хороший выкуп – Уэльский принц должен пообещать тебе неприкосновенность и безопасность.

Марк улыбнулся. Его мать всегда поражала всех диковинным сочетанием давно забытых традиций, напрочь смешавшихся в поврежденном уме, и блестящих проблесков отточенной утонченной логики. Теперь она заботилась о сыне, совершенно позабыв о своей ненависти к сломавшему ей жизнь графу. Марк снова попытался уйти, и снова был остановлен холодной рукой.

– Я сама отведу тебя к сараю, где Озрик и Каудр спрятали оружие своих воинов.

Но тут из темноты выступила Линет, стоявшая все это время молча, не желая вмешиваться в беседу сына и матери.

– Я думаю, что нам нужно взять лишь то оружие, какое потребуется заложникам, чтобы при необходимости защитить себя. Остальное же может стать досадной помехой при побеге.

Лицо Морвены посерело, и она хищно раскинула длинные руки, словно закрывая норманнке путь к спасению.

– Но мой секрет не для нее! Она не смеет им пользоваться! Не смеет! – Последнее слово было произнесено уже опасно громким и возбужденным голосом.

В ответ Марк сурово и твердо опустил черноволосую голову, давая понять матери, что разговоры на эту тему бесполезны.

Тогда Морвена, лукаво блеснув своими странными дикими глазами и снова понизив голос, прошептала сыну слова, которые, по ее мнению, должны были разрешить сложившуюся ситуацию:

– Что же, если уж и ей так необходимо уйти отсюда, то ты оставь красотку связанной где-нибудь по дороге. Озрик найдет ее, и гнев его смягчится.

– Увы, матушка, увы. Это невозможно. – Марк прямо и открыто посмотрел в безумные глаза матери. – Мы в твоих руках оба. Или мы уходим вдвоем – или вместе встретим тот конец, который уготовил нам твой брат.

Лицо сумасшедшей искривила злая гримаса, и на какое-то время она замерла в полной неподвижности. Не шевелился и Марк. Затем Морвена бессильно опустила иссохшие руки и прошептала губами, плясавшими от ненависти:

– Что ж, идите. Идите оба. Освободите Орла. Я же тем временем достану мечи и кинжалы. Встретимся у раскидистого дерева за домом Элюерта, а уж оттуда я выведу вас из долины юго-восточной тропой, неведомой Озрику.

Растревоженный такими словами матери, убедить которую в чем бы то ни было казалось почти невозможным, Марк с досадой заподозрил в желании Морвены убежать с ними в ту страну, жителей которой она глубоко презирала, какой-то опасный подвох, но выбора у него не было. Он согласился, и, не раздумывая больше, помог спуститься в дыру Линет, а затем протянул руку и матери. Но убогая, скрюченная старуха неожиданно сама прыгнула на землю ловко, как пятнадцатилетний мальчишка. Марк едва сдержал вскрик удивления, а глаза Линет так и распахнулись. Несомненно, сумасшедшая была непредсказуема.

Уже стоя на земле, она снова быстро нашарила секретный механизм, и дубовые половицы сомкнулись у них над головой почти беззвучно.

Не желая оставлять Линет позади себя с матерью, Марк, положив сестре руку на плечо, мягко, но властно заставил ее идти в этой безлунной тревожной ночи первой к белеющему впереди домику. Обернувшись, чтобы удостовериться, что их никто не преследует, он увидел, что Морвена бодро ковыляет в совершенно противоположном направлении. Марк и Линет еще быстрее заспешили к уединенной постройке. Постепенно глаза девушки привыкли к темноте, и она уже вполне ясно различала фигуру спящего стражника, развалившегося на спине прямо у крыльца. Меч его поблескивал неподалеку. Марк внезапно издал какой-то хрип, и не успела Линет в ужасе прижать стиснутые пальцы к груди, как он звериным гибким движением опустил на спящего свой меч и, не глядя на корчившееся в судорогах тело, переступил порог.

– Проснись, Оувейн! Есть дело. – И Марк с силой дернул бородача за ногу.

– Что? – Медвежье рычание вырвалось из горла Оувейна, когда он с трудом сел, преодолевая сопротивление связанных рук и ног. – Неужто вам мало издевательств, если и поспать-то человеку спокойно не даете! – Он замолк на полуслове, увидев перед собой распахнутую в ночь дверь.

Райс тоже проснулся и повернул к ночному посетителю, который мог оказаться как другом, так и врагом, свое бесстрастное усталое лицо. К нему тут же бросилась маленькая хрупкая тень.