Едва успев дойти до конца лестницы, я получила ответ:

Губы сами собой сложились в улыбку, и, несмотря на усталость, мне захотелось танцевать с ним — здесь и сию минуту. Скоро мы обязательно потанцуем. Я еще не начала снимать макияж, когда раздался звонок. Я тут же подумала о Янисе, о том, что скажу ему: приходи поскорее, возвращайся ко мне прямо сейчас, спи со мной эту ночь и все последующие. Поэтому высветившееся на дисплее имя Тристана вызвало острое разочарование.

— Добрый вечер, Тристан, — промямлила я.

— Добрый вечер, Вера, что-то случилось?

— Да нет, все в порядке. Как ты?

— Я возле вашего дома, приехал узнать, как у вас дела.

У меня не было ни малейшего желания видеть Тристана. Рядом с ним мне было нечем дышать. Вчера вечером я уже не пустила его, сказав, что легла спать. Я не могла снова прогнать его — как бы он не обиделся. А ведь мне только и хотелось, что забраться под одеяло, в тепло, обеими руками обхватить подушку Яниса и мечтать о том, что следующей ночью он будет рядом со мной.

— Дети спят? Я могу зайти?

— Да и да. Конечно, можешь.

Я со вздохом нажала отбой и пошла ему открывать.

Янис

Наверное, я выглядел как дебил, когда сидел, уставившись на экран смартфона, в тысячный раз перечитывал Верину эсэмэску и представлял ее спящей, свернувшейся клубочком под нашим одеялом.

— Янис! — призвал меня к порядку голос Люка. — То, что у вас с Верой все склеивается, очень мило и переполняет меня счастьем, хотя я и так не слишком сомневался в благополучном исходе. А вот с нашими делами хуже — мне никак не разобраться в твоем бардаке! Найди мне последние счета и транспортные накладные по проекту.

— O'кей! O'кей! Сейчас!

Люк сидел за моим письменным столом, и перед ним высилась гора папок. Я все время подливал ему виски, что было непростым занятием, поскольку стакан покачивался в неустойчивом равновесии на куче бумаг, которые он сортировал. Люк работал тщательно, предельно серьезно, и на его лице было выражение, которое раньше я называл «физиономией плохих дней». Но в данном случае оно внушало мне надежду. Я наконец-то раскопал то, о чем он меня просил, и протянул ему. Он поставил очередную галочку в своей таблице, куда вносил данные каждого счета и цифры списанных средств.

— Можешь объяснить, для чего ты это делаешь?

— Необходимо заново пересчитать, во сколько обошелся проект в целом!

— Хочешь, скажу без всяких расчетов? Слишком дорого, по моей вине. Я не способен грамотно управлять бюджетом, ты же сам всегда говорил, это ясно как дважды два. Слушай, я же признал, что вел себя как последний кретин, какого черта все это опять размазывать.

— Помолчи, пожалуйста. Мне надо сосредоточиться. Он встал, покопался в карманах пальто, извлек калькулятор. Я не стал ему говорить, что мой тоже отлично работает и батарейки в нем практически новые — я-то, понятное дело, нечасто им пользовался. Люк похрустел пальцами, допил одним глотком свой стакан и снова погрузился в бумаги. Я наблюдал за ним, и мне казалось, что передо мной начальник штаба, планирующий боевую операцию. Он хмурился и что-то бормотал. Его молчание начало меня пугать: работая, он не произнес ни одного внятного слова. Я шагал по комнате, курил сигарету за сигаретой, чтобы не пить слишком много. Если я имел неосторожность приблизиться к нему и наклониться к бумагам через его плечо, он по-командирски поднимал руку вверх, останавливая меня.

Что неминуемо повышало градус моего напряжения. Да что же такое он ищет? Часа через полтора интенсивных размышлений Люк встал и что-то буркнул.

Потом открыл дверь, чтобы проветрить. По крайней мере, я так решил, однако на самом деле он вышел за порог и принялся расхаживать. Это продолжалось минут пять. Я умирал от желания наорать на него… Но разбудить весь дом криками — не самая удачная идея. Помотавшись по двору, Люк вернулся и закрыл за собой дверь.

— Да черт же подери! Что происходит? — спросил я, дрожа от нетерпения.

Люк очень серьезно посмотрел на меня, однако я подумал, что, скорее всего, он меня не видит.

— Это невозможно.

— Да блин! Что невозможно? Объясни мне, а то у меня сейчас крыша съедет.

— Погоди, дай в последний раз перепроверить.

Не хотелось бы проколоться.

— Ты о чем? — не отставал я.

Я так дергался, что едва не начал рвать на себе волосы. Как бы не облысеть от такого стресса.

— Еще чуть-чуть терпения, Янис. Я понимаю, как это тяжело, но…

Он прошел мимо меня, налил себе очередную порцию виски и снова сел за стол. А я закурил очередную сигарету и заметался по комнате. Я изо всех сил сдерживал себя, чтобы не позвонить Вере, хотя мне не терпелось услышать ее голос, рассказать, что у нас тут происходят интересные вещи, обрадовать, что ее брат вернулся в нашу жизнь. Но она, скорее всего, уже давно спит, и я хотел, чтобы она хорошенько отдохнула. Несколько часов можно и подождать.

— Янис, — вдруг позвал Люк.

Я обернулся к нему. По его лицу я понял, что сейчас услышу нечто очень важное.

— Сядь, — велел он. — И выпей. Мне нужно кое-что тебе объяснить, а это нелегко.

Я, не раздумывая, подчинился и сел на диван.

Вера

Я не отрывала глаз от Тристана. Стоя у окна с бокалом в руке, он уставился в темноту. Для начала он поинтересовался моим самочувствием и тут же замолчал. От него веяло чем-то необычным, тревожным. Он напомнил мне Тристана времен наших первых встреч, только более загадочного и еще более мрачного, чем тогда. А ведь в последние недели он выглядел все лучше и лучше. Но сейчас был бледнее покойника. Однако никакой неуверенности я в нем не замечала, напротив, никогда еще он не излучал такую мощь. Я чувствовала себя совсем маленькой и жалкой, совсем никакой рядом с ним. Наверняка из-за того, что пару дней назад он застал меня в отвратительном состоянии и всячески подчеркивал мою слабость. Судя по его отражению в стекле, он за мной наблюдал.

— Янис хорошо выполняет свои обязанности, вовремя отводит детей в сад и школу? — спросил он, не поворачивая головы.

От интонации, с которой был задан вопрос, я вся похолодела, сама не понимая почему. Но мысль о Янисе и его встрече с детьми доставила мне удовольствие, и я улыбнулась:

— Да, прекрасно. Теперь все как раньше, я думаю. Это вселяет надежду.

— Н-да…

Я ощущала потребность защитить мужа, однако разум подсказывал, что лучше внимательно следить за тем, что я говорю. Откуда эта внезапная настороженность? Почему по спине у меня побежали мурашки?