Рива прошла на кухню, открыла холодильник и занялась поисками еды. Супруги-островитяне, каждый день появлявшиеся в доме, чтобы навести порядок, полить цветник, приготовить еду, ушли на выходной день. Жена приготовила на обед жареного цыпленка и салат, свеженарезанные ломти ананаса и тарелку с английскими пирожными. Рива поставила все это на поднос с бумажными тарелками и стаканами холодного чая и понесла его в тенистый конец террасы.

Было очень тихо. День шел на убыль. Жара угнетала. Бледно-лиловая мгла появилась на горизонте. Все замерло, и только волны набегали на берег, да иногда ветерок трогал кроны пальм. Песок блестел так ярко, что даже солнечные очки не помогали, и приходилось щуриться. Каждое усилие утомляло, от жары внутри все пересохло.

Рива хотела лишь выпить чего-нибудь холодного, съесть что-нибудь, затем лечь в шезлонге и поспать. Она взяла ломоть ананаса и откусила сочную мякоть. В этот момент из дома вышел Ноэль.

На нем были шорты цвета хаки, а волосы растрепаны, как будто он только пробежал по ним пальцами и не расчесывал совсем. Нос его обгорел, плечи и кончики ушей были красными, но он уже был коричневым от загара после двухнедельного пребывания на острове и, очевидно, скоро станет еще более темным.

Он посмотрел на нее, покачал головой:

— Вы похожи на сваренную лангусту.

— Спасибо вам, добрый человек, — ответила она приторным тоном. — Попробуйте, пожалуйста, цыпленка.

— Не возражаю. Но потом нужно что-то сделать с вашей кожей, иначе вы облезете прямо у меня на глазах.

Она наклонила голову и заглянула себе под платье:

— Неужели все так плохо?

— Вы в три раза краснее, чем когда мы только что вошли в дом.

— На самом деле?

— Не волнуйтесь, у меня есть специальный крем. Если мы разложим его толстым слоем по всему телу, то следы вашей красоты не исчезнут бесследно, когда вы побледнеете.

Она насмешливо поглядела на него:

— Вы меня успокоили.

— Я рад, что вы цените мою помощь.

Она прочла насмешку над самим собой в глазах Ноэля. Но веселье вскоре исчезло. Его взгляд был открыт и уязвим и окрашен каким-то неясным чувством. В горле у Ривы что-то сжалось, а перед глазами зажглись звезды. Она быстро моргнула и пододвинула к нему тарелку с цыпленком.

— Ешьте. — сказала она.

— Да, мачеха, — сказал он низким голосом.

Вновь они поглядели друг на друга и отвели взгляды. Далеко на горизонте, там, где небо сходится с морем, мгла приобрела пурпурно-серый цвет и доносились глухие раскаты надвигающейся грозы.

Они сидели в том же шезлонге, Ноэль склонился над Ривой. которая лежала между его колен, и смазывал ей открытую до пояса спину. В этот момент на террасе появился вставший после сна Космо.

— Что это? — сказал он. и в словах его послышались подозрение и ярость. Поднявшийся ветер вздыбил его волосы. Солнце ушло за поднимавшиеся с моря тучи, и лицо Космо было темным.

Рива убрала с глаз концы растрепанных волос, она автоматически прижала тунику к груди и попыталась улыбнуться:

— Я очень обгорела, и Ноэль нашел крем. Мы слишком долго находились на солнце.

— Держу пари, что у него нашелся крем! Идите-ка оба в дом!

Рива почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Ноэль перестал растирать ей спину кремом и поднялся с какой-то виноватой поспешностью. Она почувствовала холод внутри. В контрасте с пышущей жаром кожей эго вызвало головокружение.

— Идите сейчас же в дом!

Это был приказ. Ноэль не мог подняться, пока не поднялась она. Рива попыталась натянуть тунику, но налетевший ветер задрал полы, открыв длинное изящное бедро. Она наконец завязала пояс и встала на ноги. Космо стоял рядом, а она прошла вперед через раздвигающиеся стеклянные двери. Она не обернулась, хотя знала, что Ноэль следует прямо за ней.

— Пойди оденься, — сказал ее муж, — и потом я хочу с тобой поговорить.

Рива вернулась к себе в спальню и надела платье без тесемок. Она резкими движениями расчесала спутанные волосы, откинув их по обе стороны лица. Услышала, как в холле мужчины говорили на повышенных тонах, но что именно они говорили — не было слышно. Их слова заглушал и нарастающий гром. Но от одного звука их малоприятного разговора ей стало плохо, и она провозилась в два раза дольше, чем требовалось, чтобы наконец выйти к ним.

Когда Рива вернулась в гостиную, стало совсем темно. Серые тучи клубились над тяжелыми морскими водами, вокруг дома кружился с мягким свистом песок.

Оба мужчины повернулись к ней, когда она вошла. Лица их горели, а кулаки были сжаты. Они вдруг стали так похожи, что она на мгновение замерла, в изумлении переводя взгляд с одного на другого.

Наконец заговорил Космо:

— Я думаю, мы согласимся все, что Ноэлю ближайшие года два лучше всего проработать в парижском отделении корпорации. Там он как следует изучит наши дела. Об этом я и намеревался с ним поговорить, за этим, собственно говоря, и приехал сюда, а сейчас мое решение мне кажется вдвойне мудрым.

— Что ты имеешь в виду, говоря «сейчас»? — Гнев ее поднимался медленно, но она ясно ощущала его приметы в себе. — Разве он не сказал тебе, что между нами ровным счетом ничего не произошло?

— Ты забываешь, я кое-что видел.

— Ты ничего не видел.

— Я видел, как мой сын ласкает мою полуобнаженную жену, лежащую у него между ног. Это — ничего?

— У тебя много ерунды в голове, поэтому ты так и говоришь! Он растирал мне кремом спину!

— Я вижу, ты не отрицаешь, что была обнажена. — Слова прозвучали оскорбительно.

— Я была менее обнажена, чем когда ты впервые увидел меня! — закричала она.

— Вот до чего мы дошли!

Она отпрянула:

— Что это значит?

Ноэль сделал шаг вперед:

— Остановитесь! Все это не имеет значения. Я не поеду в Париж.

— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, — сказал Космо, резко поворачиваясь к нему.

— Черта с два я поеду!

— Иначе ты вообще не будешь работать в «Столет корпорейшн».

— Кому она нужна? — Его сын замолк, повернулся и ринулся к стеклянным дверям. Он открыл их с видимым усилием и вышел наружу. Через мгновение юноша скрылся в нарастающей буре.

— Ноэль, постой! — позвала Рива, двинувшись за ним.

Космо поймал ее у самой двери, крепко вцепившись ей в руку.

— Куда ты собираешься идти? Вернись!

Она глядела на него, через открытую дверь ворвался ветер, он развевал ее волосы и задирал платье.