Сано присел рядом с ней, размышляя, действительно ли странные посетители были убийцами, нанятыми для устранения опасного свидетеля. Если да, то кто из подозреваемых подослал их? Мацуи? Он вращается в тех же кругах, что и госпожа Симидзу. Он мог узнать ее, потому что встречал прежде. Или Янагисава? Шпионская сеть канцлера, несомненно, простирается и на храм Дзодзё. Кроме того, канцлер имеет доступ к досье бакуфу на известных горожан. Впрочем, не выдумывает ли госпожа Симидзу? Нужно будет порасспросить ее слуг и попытаться выйти на тех самураев. Но в одном Сано был уверен: чтобы уличить охотника за бундори, сохранить в тайне показания госпожи Симидзу не удастся.

— Если вы составите письменное заявление, вам не придется выступать в суде, — предложил Сано, подозревая, что у свидетельницы есть дополнительная причина избегать огласки.

Подумав, госпожа Симидзу сказала:

— Хорошо… Я напишу… — Вздыхая, она возобновила рассказ: — Настоятель в храме принял мои кимоно и предоставил мне комнату в гостинице… Но я не могла уснуть. Я ужасно тосковала по мужу и думала, как он себя почувствует, когда обнаружит, что я ушла. Обрадуется или, наоборот, опечалится? Не может ли случиться так, что он опять меня полюбит? В конце концов мысль о том, что я больше никогда его не увижу, стала невыносимой… Примерно в полночь я выскользнула из гостиницы. Я была готова идти пешком до самого Нихонбаси одна, в темноте. Мне просто хотелось быть неподалеку от мужа… даже зная, что он спит в объятиях… содержанок. И… — Новая порция слез проторила бороздки землистого цвета. Женщина перешла на шепот. — У меня хватило гордости скрыть от мужа, что я хотела его покинуть и не смогла.

Так вот истинная причина того, почему она боится огласки. Сано почувствовал приступ злобы к бессердечному мужу и жалости к брошенной жене. Бедная жаждет хотя бы уважения взамен любви.

— Я понимаю, — мягко сказал он и подождал, пока собеседница успокоится. — Итак, вы покинули общежитие. Что было потом?

— Я держалась в тени, чтобы монахи, охраняющие храм, меня не заметили. — Женщина руками изобразила, будто крадется. Выражение на лице испуганное, но решительное. — Я вышла к главному павильону… Светила луна, горело несколько фонарей, но под ногами все равно было очень темно, я вся тряслась от страха. И тут… — Госпожа Симидзу спрятала руки под кимоно. — …По пути к основным воротам я споткнулась… Это был мертвый монах! — Она со всхлипом передернулась. — Без головы… Кругом кровь… Из груди торчит меч…

Сано удивленно посмотрел на женщину. Он не видел на теле Эндо никакого меча, и никто в храме не упоминал о подобной находке. Если госпожа Симидзу рассказывает правду, то что из этого следует?

— Я сразу поняла: монаха убил охотник за бундори. — Она утерла слезы. — Я испугалась, что он где-нибудь поблизости, что он меня убьет. Нужно было позвать на помощь или спрятаться в гостинице. Но все, о чем я могла думать, — это поскорее вернуться домой… Чтобы защитить себя, я… Я вынула меч из монаха. — Она обеими руками схватила воображаемую рукоять и потянула вверх, отвернув лицо и скорчив брезгливую гримасу. — Я сунула меч за пояс и побежала к храмовому колоколу. Я ударила изо всех сил. Потом помчалась к воротам.

Значит, настоятель прав: именно пропавшая гостья ударила в набат. Похоже, охотник за бундори, чтобы сломить неожиданное сопротивление монаха, воспользовался двумя мечами и забыл один, когда уносил голову. В Сано затеплилась надежда. Возможно, меч — та самая вожделенная зацепка. Он собрался спросить, где меч находится сейчас, но госпожа Симидзу сказала бесцветным голосом:

— И вдруг я увидела убийцу.

— Почему вы решили, что это охотник за бундори? — От волнения Сано забыл про меч. Наконец перед ним настоящий свидетель убийства!

Госпожа Симидзу шмыгнула носом.

— Он был за воротами… Он что-то совал в мешок. Я видела отрубленную голову!.. Я закричала от ужаса, но он меня не услышал. Наверное, мне показалось, что я закричала. Он посмотрел по сторонам и увидел меня.

— Госпожа Симидзу, — сказал Сано медленно, хотя сердце выпрыгивало из груди, а во рту пересохло, — это очень важно. Как выглядел убийца? Опишите поподробнее. Не торопитесь.

— Я не рассмотрела хорошенько. Думаю, он высок, но я не уверена… Было темно… На нем был плащ с капюшоном… — Она вцепилась Сано в руку. Ногти так и впились в кожу. — Он видел меня, сёсакан-сама. Он думает, я могу узнать его. Он меня ищет. Вы должны защитить меня!

Поморщившись от боли и досады, Сано мысленно выругался. Он слишком многого ждал от этой встречи.

— Что вы сделали потом?

— Мне следовало бежать назад, в храм… С монахами я была бы в безопасности. Но я ничего не соображала… Я бросилась в лес. Ах! Простите меня. — Она убрала руку и в трогательной попытке сохранить достоинство выпрямилась. — Убийца погнался за мной. Он едва не настиг меня… Я спряталась в дупле дерева. Потом я видела огни, слышала крики людей… Я сидела в дупле до рассвета, пока все не разошлись. Потом я бегом бросилась в Нихонбаси.

Сано мрачно покачал головой. Мало того, что свидетельница скрылась с места преступления, так еще и украла единственно достоверную улику.

— Что вы сделали с мечом?

Госпожа Симидзу всплеснула руками.

— Я принесла его домой. Я всю дорогу боялась столкнуться с убийцей. Потом я не знала, что с мечом делать.

Сначала хотела выкинуть. Потом подумала, что следует передать его через мужа вам… Но я не хотела объяснять мужу, откуда он у меня. Поэтому принесла его сюда.

От волнения Сано вскочил на ноги.

— Он здесь? Можно взглянуть?

— Да. Сейчас.

Госпожа Симидзу поднялась со скамейки. Однако направилась она не в дом, а к пруду. Сано двинулся за ней. Женщина подошла к огромной вишне и зашарила в дупле.

— Когда-то это был наш тайник, — с тоской проговорила она. — Муж оставлял здесь для меня подарки и стихи… — Она вытащила длинный узкий предмет, завернутый в промасленную шелковую тряпку, и передала Сано. — Я не хотела держать дома нечистую вещь.

Сано стоял, вытянувшись в струнку, сверток лежал на ладонях. Вот ниточка, которая приведет к убийце. Сано медлил, боясь узнать его имя. Наконец решился и сдернул шелковую тряпку.

Засохшая кровь покрывала тонкое изогнутое лезвие короткого меча: госпожа Симидзу погнушалась протереть его. При беглом осмотре Сано почувствовал разочарование. Рукоять, оплетенная крест-накрест черным шелковым шнуром и украшенная золотыми вставками в виде алмазов, имела обычную современную форму. Рукоять и лезвие без гербов или иных отличительных знаков. Тогда Сано обратил внимание на гарду.

Отлитая из черного железа, гарда представляла срез человеческого черепа. Клинок проходил через отверстие носа, меньшие по размерам дыры изображали пустые глазницы. На челюсти красовались пять золотых зубов. Образ смерти был передан мастером очень умело, смерть выглядела прекрасной. Сердце Сано ухнуло вниз. Он вспомнил выцветшие иероглифы на истлевающем свитке: