Джейси погружается в молчание, а я пока не готов поддержать разговор. Слишком уж много всего переваривать приходится. Лучше пока не давить на нее, а перейти к личным вопросам.

— Я понимаю, почему ты сделала то, что сделала, — приступаю я. — И я могу с этим смириться. Но меня по-прежнему задевает, как ты можешь… как ты могла… со мной… — Я не могу произнести эти слова, сказать, что она спала со мной, чтобы умерить мой пыл в расследовании или добыть информацию.

Зато у нее это получается вполне легко:

— Думаешь, мои с тобой постельные отношения тоже лишь часть всего этого, правда?

Я отворачиваюсь, но она берет меня за подбородок и смотрит прямо в глаза.

Не поменялись ли мы где-то по дороге полами?

— Все нормально, — бормочу я, отстраняясь. — Что надо, то и делаешь.

— Винсент. — Я не поднимаю глаз. — Винсент, посмотри на меня, — решительно настаивает она, и я не могу не повиноваться. — Все, что я тебе говорила, правда — ты мне очень нравишься. Как я сказала, ты, в некотором смысле, напоминаешь мне Донована…

— Так я вроде суррогата.

— Нет, ты не суррогат. Ты не замена. Но если меня привлекает определенный тип, то он меня и привлекает. — Она игриво косится, поглаживая мне грудь. — И на твое счастье, ты и есть этот тип.

— Какое совпадение, — наконец восстанавливаю я душевное равновесие для дальнейшего разговора. — Ты тоже мой тип.

— Очень рада. И что бы ни случилось, я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом, договорились?

— Конечно.

— Что бы ни случилось?

— Что бы ни случилось.

И мы снова любим друг друга, на этот раз в виде динов, как и назначено природой. Мы со скрипом тремся друг о друга шкурами, мы движемся взад-вперед на диване, на полу, на кровати и опять на полу. В этом нет ничего непристойного, ничего запретного, ничего безрассудного или потаенного. И хотя нет больше той остроты, того непрерывно свербящего ощущения опасности, наша страсть как-то более истинна и прекрасна, чем прежде.

В какой-то момент, когда солнце уже склонилось за горизонт, мы направляемся в спальню и продолжаем познавать друг друга до глубокой ночи. В какой-то момент Джейси говорит мне, что я ей нужен, и я отвечаю ей тем же. В какой-то момент я погружаюсь в сон, и в голове моей пляшут гипнотические образы ящериц и жасмина.

В какой-то момент я просыпаюсь в кромешной тьме. Рядом я слышу шепот, что-то вроде «лечу следующим рейсом» и «буду там к первой трещинке». В том призрачном подобии света, что умудряется проникать сквозь окно спальни, я различаю силуэт Джейси у телефона на тумбочке. Единственная мысль, возникшая в моем затуманенном сознании, это удивление, почему у меня до сих пор не отключили телефон.

— Джейси? — бормочу я. — Сара? Ложись.

Но когда я пытаюсь опереться на локоть, Джейси кладет трубку и преклоняет колени у моей головы. Она нежно ласкает меня и дважды целует в сомкнутые веки.

— Прости, — говорит она. — Думаю, я могла бы тебя полюбить.

И прежде чем я успеваю ответить ей тем же или спросить, какого черта она просит прощения, блестит шприц, колющий толчок в руку, и все сливается в изумительную застывшую черноту.

Квартирка Гленды Ветцель в Хеллс Китчен во многом похожа на мою старую арендованную машину — в том смысле, что такая же маленькая, изношенная и, похоже, кишит паразитами. Зато хозяйка оказалась достаточно мила, чтобы позволить мне рухнуть в гостиной на диван — раздвижной, и всего шесть пружин вылезли! — несмотря даже на то, что я поспособствовал ее увольнению из «Джей amp; Ти» и каким-то боком втянул в неофициальное расследование убийства не менее четырех динов. Мой план, тщательно разработанный сегодня утром в самолете, таков: я распутываю дело, я нахожу Джейси, я подхватываю ее на руки, как Ричард Гир Дебру Уингер в финале «Офицера и джентльмена», я забираю ее в Лос-Анджелес. Мы не располагаемся на заднем сиденье моего автомобиля только вследствие вышеупомянутой проблемы с паразитами.

Я проснулся с головной болью, способной свалить Годзиллу, — что бы ни было в этом шприце, оно било наверняка; не удивлюсь, если это окажется какой-нибудь травяной концентрат. Ощущение будто с похмелья в мои разгульные дни — боже мой, неужели с тех пор прошла всего неделя?

Педро обратил оставшиеся у меня мебель и электроприборы в девятнадцать сотен наличных долларов, и я горячо поблагодарил его за избавление от последних мирских богатств. Двадцать долларов такси до аэропорта, пятнадцать сотен билет на самолет, сорок долларов дорога до Манхэттена. Теперь я приблизился к нищете, как никогда еще в своей жизни, но это беспокоит меня меньше всего.

— Не могу поверить, что ты взошел на ложе любви с человечьей особью, — говорит Гленда, когда мы уже готовы ринуться в город. Ее вышвырнули из «Джей amp; Ти», но она утверждает, что наслаждается свободой, работая не на дядю. Думаю, этот бред собачий состряпан для моего утешения, ведь меня и так уже от земли не видать, но это ее слова, и она на них настаивает. — Я в том смысле, что… человек, боже упаси.

— Она не человек, — в десятый раз объясняю я. — Она просто выглядит и пахнет, как человек.

— Если что-то пахнет человечиной… — бормочет Гленда древнейший трюизм динов. — Ладно, может, она и не человек, но сучка еще та.

— И вовсе не сучка. Она действовала по заданию Совета.

— Я делала фотографии, Рубио. Цветные, глянцевые и все такое прочее. Сучка прямо текла от удовольствия.

— Конечно, — пожимаю я плечами. — Они оба дины. Разве два дина не имеют права наслаждаться друг другом?

— Да, только… — Тут она замолкает, задумчиво выпятив нижнюю губу. — Ладно, уговорил.

— Ты собираешься перестать называть ее сучкой?

— Ох, поглядите на него. И вправду, что ли, запал на эту… штучку?

Когда выяснили с этим, я принимаюсь разрабатывать план наступления на город. Сделать предстоит немало, а времени, если меня не обманывает медленно, но верно нарастающая злость, всего ничего.

— Первая остановка — апартаменты Макбрайд в Верхнем Ист-Сайд, — сообщаю я Гленде. — Сможешь остаться здесь и позвонить в пару мест?

— Дерьма-то.

— Дерьма в смысле раз плюнуть или дерьма в смысле пошел ты?

— Просто скажи, что делать.

— Работа несложная: связаться с «Пасифик Белл» и выяснить, куда звонили из моего дома между шестью вечера и восемью утра. Может, с оплатой за счет вызываемого лица, может, по телефонной карточке, но у них должна быть распечатка. Джейси кому-то от меня звонила, в этом я уверен.

— Думаешь, когда найдешь его, то найдешь и свою маленькую суч… Джейси?

Эта несколько неуклюжая и запоздавшая попытка уважить мои чувства вызывает у меня улыбку.