Вахтеры и правда не рвались обнародовать свои впечатления, но кое-что в народную молву все-таки просочилось. Были ведь и разговоры один на один, за бутылкой зелена вина, и не всегда собутыльник потом оказывался так уж деликатен. Были и откровенные разговоры в семье — и с супругами, и с внуками. В общем, остался какой-то неясный след, который сегодня и обнаружить уже не просто. Мне эту историю передали двое. Один совсем молодой человек, который слышал ее от друга своего деда. И человек, чья бабушка вынуждена была уйти с хлебной и удобной работы. Этот человек, увы, сам был далеко не молод и уже несколько лет пребывает в лучшем мире. Но, по крайней мере, один свидетель этой истории жив и может подтвердить свой рассказ.

Вахтеры же увольнялись вот почему… Работа-то ночного вахтера проста, даже по-своему приятна: проводить всех сотрудников учреждения, остаться в здании одному и славно выспаться до нового рабочего дня. Очень часто в «вахтерке» специально ставился диван, чтобы не утруждать «вахтующего». Воров в те патриархальные времена почти не было, и уж тем более какой бы вор и за каким лешим полез бы в какой-нибудь «НИИтрудпроект» или что-нибудь в этом же роде. Так что особых трудов у вахтера не намечалось — даже выставить какого-нибудь пьянчужку или побродяжку ума не нужно — не зайдет в такую дверь с такими запорами никакой побродяжка… Разве что и впрямь какой-то пьянчуга, залив бельма, начнет ломиться и вахтер вызовет милицию… Разговоров о таком трудовом подвиге будет на верных полгода, а то и на год, потому что такие события редки, а тем более — в Енисейске.

Так вот, мирно почивающих вахтеров начали будить. Раздается сильный стук в дверь, а если низкое окно, то и в окно. Вскидывается бедный вахтер — полвторого ночи, а бывает, что уже и часа четыре, ничего не понятно…

А в окно смотрит на него такой…

Лицо у него, у глядящего в окно, узкое, вполне человеческое, над лицом честь по чести челочка волос, а выше — рога, хорошо видные, вроде козлиных. Кожа на лице темная, глаза желтые с вертикальным зрачком.

Стоит, смотрит на тебя страшилище, потом подмигивает бесовским своим глазом, усмехается и исчезает. Иногда еще перед тем, как исчезнуть, облизывает губы языком. Язык очень длинный, дымящийся.

Если нет окна и неоткуда посмотреть на вахтера, то раздается стук в дверь. На «кто там?» нет ответа. Смотрит человек в «глазок» или приоткрывает дверь… А там и он! И тоже — никакой агрессии, никаких попыток приблизиться к вахтеру, схватить, хоть как-то обидеть… Ни малейших! Существо только смотрит, усмехается, подмигивает. Если вахтер не сразу бросается прочь, оглашая диким ревом помещение, тогда, опять же, существо облизывает губы дымящимся языком, и обычно этого хватает.

В общем, классический облик беса, как будто сошедший с росписей церковных дверей. В старое время на дверях церкви обязательно рисовали такого вот беса, изгоняемого из собрания православных. И классическое поведение беса, затеявшего смущать и пугать людей… неизвестно зачем. Также совершенно неизвестно, кем было все-таки это неприятное создание? Действительно пришелец из бездны или нечто куда более скромного происхождения? С одной стороны, в священном городе бесам делать особенно нечего. С другой стороны, как раз в священном городе бесам очень много работы, и какую логику предпочесть, я не знаю.

И вообще об этом создании мы знаем куда меньше, чем хотелось бы. Даже облик можно описать только самым приблизительным образом. Мои вопросы о том, были ли у существа копыта, когти на руках и хоть какая-то одежда, оставались без ответа. Люди просто не успевали, похоже, сосредоточиться на том, что они видят, и уж, конечно, ничего не разглядывали.

Точно так же, кстати, непонятно, почему это создание вдруг исчезло через полгода. Может быть, все-таки кто-то изгонял беса? Тогда эта история имеет совершенно неизвестное мне продолжение, а конец ее совсем другой, чем кажется на первый взгляд. Или существо сделало все, что хотело? Может, оно искало вполне конкретного человека, нашло его, и на этом история кончилась? Или нет никакого рационального объяснения, а просто существо из другого мира какое-то время развлекалось, тешилось, а потом занялось другими делами?

Но все это — только ни к чему не обязывающие предположения, из которых любой может выдумать художественное произведение по своему собственному вкусу. Я рассказал тот фрагмент истории, который стал мне известен, а вся история так и остается чем-то, не имеющим совершенно никакого рационального объяснения.

И скоро величественное аббатство охватилось сокрушительным пламенем, и колоссальные готические окна его сурово глядели сквозь разделявшиеся волны огня.

Н.В.ГОГОЛЬ

Я собрал несколько любопытных историй, связанных с разрушениями церквей. Думаю, они будут небезынтересны читателю.

Истории села Павловска

Это произошло в селе Павловске, в 52 км от Барнаула. Село стоит на реке Касмала; когда-то село возникло для рабочих серебряного прииска, и есть сведения, что сам знаменитый Ползунов проектировал пруд, необходимый для промывки обогащенной руды.

К концу XIX века в селе было две церкви: Покровская и Введенская, то есть церковь, посвященная введению Богородицы во храм. Эту церковь, очень значительную для сельского храма, строили лет сорок и достроили только к концу XIX столетия.

В 1930-е начали ломать эту церковь. Никто из местных не стал участвовать в преступлении; комсомольцев, чтобы ломать храм, привезли из Барнаула. Было много шума, собралась толпа, а одна бабулька сказала приехавшим: мол, «будете вы наказаны, не сомневайтесь!». Те, разумеется, только смеялись над предрассудками темного народа.

До того, как взорвать или разбить ломиками здание церкви, комсомольцы должны были ее обобрать: срывали оклады с икон, выковыривали драгоценные камни, собирали драгоценную посуду и красивые одежды священников. Все это, как тогда говорилось, «шло на мощь государства».

Наступил момент, когда большая часть приезжих комсомольцев сидела под самым куполом церкви, на значительной высоте, и в этот самый момент церковь рухнула. И рухнула как-то странно — вдруг, без всяких внешних причин, здание начало ползти с камней, с самого нижнего ряда своей собственной кладки. Тут имеет смысл уточнить: кладка церковного здания делалась по знаменитому рецепту, когда раствор замешивается на яичных желтках, и проще разрушить камни, чем отделить их друг от друга. Лом не брал церковь, и потом пришлось добивать ее динамитом. А тут — просто церковь как бы поползла сама собой, и все. Одного комсомольца зашибло насмерть, другие страшно покалечились.

Село Павловск — с историей, жители его привыкли себя очень даже хорошо помнить, и советская власть была не в состоянии вытравить из них этого осознания своей особости и значительности. Нашлись краеведы, и они проследили судьбы всех, кто грабил, а потом разбивал ломиками и взрывал церковь, всего одиннадцати человек.

Так вот, судьбы всех одиннадцати оказались очень тяжелыми и очень короткими. Все умирали от болезней, кончали с собой, несколько человек загремели в сталинские лагеря и там прожили очень недолго. Последний из взрывавших церковь погиб в 1941, причем погиб без всякой славы — застрелили свои же, когда «строитель светлого будущего» без памяти кинулся бежать из окопа.