Практически во всех случаях раздевал потерпевших. Когда одежда снималась свободно, снимал ее через голову, если она не снималась, резал ее ножом по длине, иногда разрывал руками, обувь или просто стягивал, или также разрезал ножом. «Процедура эта была не очень приятная, и чтобы настроиться на нее, говорил себе, что он партизан», что перед ним враг, его надо резать, чтобы выполнить задание. Совершая убийства, научился уклоняться от брызг крови и старался избегать попадания крови жертв на одежду, «все было отработано». Когда рвал, крушил и терзал все окружающее, наступала разрядка и проходила злость, все становилось безразлично, наступало облегчение и опустошение, уходили все мысли, заботы и жизненные переживания. Иногда, когда долго не наступало успокоение, наносил удары ножом по стволу деревьев. Однако не мог сказать, как долго продолжались эти эпизоды, происходящее помнил смутно, после случившегося ощущал сильнейшую физическую усталость и чувство разрядки, плохо воспринимал окружающее.

Иногда, выходя на дорогу, чуть не попадал под машину, мог какое-то время блуждать по лесу и не находил выход из него, и лишь спустя какое-то время приходил в себя и «осознавал весь ужас» того, что совершил. Вместе с тем, после совершения преступления всегда приводил в порядок свою одежду. В период, когда стал совершать убийства, удовлетворения не испытывал даже от попытки имитации полового акта, при семяизвержении наступало даже «какое-то болезненное состояние». Отмечает эпизод, когда он совершал убийство гр. П. До этого неоднократно встречался с ней и совершал орально-генитальные акты. В день убийства она в резкой и грубой форме заявила, что ее это не устраивает. Ее слова «взорвали» Ч., он стал резать ее ножом, бил руками, в это время произошло семяизвержение. Когда она затихла, выбежал к железной дороге, однако услышал, что П. шевелится; тогда взял металлическую палку, вернулся и добил ее. Зная, что неподалеку в лесу гуляет дочка потерпевшей, пошел искать ее и, когда обнаружил, ударил по голове. Совершать сексуальные действия с девочкой уже не хотел, так как только что совершил их с ее матерью, хотелось только «все резать и терзать».

Когда «мучили угрызения совести», для самоуспокоения приходил на кладбище, нередко возникали мысли о самоубийстве. Прочитав в журнале статью о самозахоронениях как способе самоубийства, выбрал на центральном кладбище место в терновнике и начал рыть себе могилу. Однажды на этом месте совершил убийство мальчика и закопал его в вырытой яме. Можно, следовательно, предположить, что он убил его вместо себя, а сам вовсе не собирался умирать, мысли же о самоубийстве в данном случае привели к этой замене.

Вернемся к тому, как Чикатило знакомился с будущими жертвами. Он рассказывал, что завязывал разговор только с теми женщинами, девушками и мальчиками, которые производили на него впечатление одиноких и не очень удачливых людей, а поэтому нуждались во внимании и были предрасположены к контакту. Таковыми представлялись ему и женщины в нетрезвом состоянии, о которых Чикатило полагал, что они «гулящие», а также лица с признаками умственной отсталости или ведущие бродячий образ жизни.

Прежде чем подойти к кому-нибудь, он долго изучал их со стороны. Разговор всегда начинал с сугубо нейтральных, «спокойных» тем, говорил с будущей жертвой так, чтобы не вспугнуть ее до самого момента нападения, которое во всех случаях было внезапным и массированным. Да и как мог испугать этот немолодой, такой участливый и внешне благообразный человек в очках и с неизменным портфелем, который носил с собой всегда, даже когда в нем ничего не было. Думается, что и портфель входил в систему обмана.

Чикатило в беседах с нами утверждал, что он не очень таился от окружающих и поэтому выражал удивление, что его не смогли задержать и разоблачить намного раньше, чем это произошло. Так, он рассказывал, что однажды познакомился с молодой девушкой на автобусной остановке в пригороде Ростова-на-Дону и под предлогом совместного распития вина повел ее в лес. Это заметила довольно большая группа находившихся на остановке шоферов, которые стали громко шутить и смеяться по поводу того, что он, старик, ведет в лес молодую. «Если бы милиция нашла этих шоферов, они очень хорошо смогли бы описать меня», – считал Чикатило. Несколько раз, по его словам, в то время, когда он наносил жертвам ранения, мимо проходили люди, которые должны были слышать крики потерпевших. Эти рассказы преступника свидетельствуют о том, что не все, даже традиционные, возможности розыска были использованы. Впрочем, о розыске поговорим ниже.

Поводы для знакомства Чикатило избирал разные, импровизируя в зависимости от ситуации и особенностей будущей жертвы, тем более, что он был весьма не глуп, неплохо образован, начитан и в курсе событий в регионе и мире. Пожилой, серьезный человек, он располагал к себе и внушал доверие. Иногда приглашал вместе выпить, зайти к нему на «дачу», просто совместно провести время, не дожидаться больше автобуса и пойти лесом (лесополосой) пешком. Женщинам, которые были в нетрезвом состоянии («гулящие»), намекал на желательность для него половой близости. Подросткам в ряде случаев предлагал показать что-нибудь необычное в лесу или у него на «даче».

Примечательна наблюдательность Чикатило, его умение быстро и точно оценить человека и свои шансы реализовать преступные замыслы. Практически он ни разу не ошибся, и, в общем-то, ни один человек не смог оказать ему достаточного сопротивления и спастись. Достигалось это в основном умением выбрать жертву и установить с ней контакт, а также неожиданностью агрессивного взрыва, который сразу вслед за «мирной» беседой не мог не ошеломить. В этом также заключался тонкий психологический расчёт, что важно подчеркнуть и потому, что он был одновременно труслив и робок.

Чикатило рассказывал, что вообще он во время знакомства и затем в период преступного нападения действовал как заведенный. Присущая ему стеснительность исчезала, как только он видел того или ту, на которых можно было бы напасть. Его начинало трясти, что-то накатывало, но старался ничем это не показать, что почти всегда удавалось. За день-два до очередного преступления и непосредственно перед его совершением ощущал острую потребность мучить, заставлять страдать, резать, унижать. Если жертва сопротивлялась, то это еще больше возбуждало и заставляло мобилизоваться, убийца и насильник становился еще активнее и агрессивнее.

На жертвы Чикатило нападал внезапно, после мирного разговора, беспорядочно наносил удары ножом, иногда камнем, или душил, лез руками в половые органы и задний проход, разрывал или разрезал их, отрезал груди, губы, нос, кончик языка, соски, яички (у мальчиков), в большинстве случаев вырезал половые органы, расчленял трупы, копался во внутренностях; иногда глотал кончик языка, матку, яички и иные небольшие части тела («я свое бешенство срывал на половых органах жертв»), но ни с одной из них не мог (по причине импотенции) совершить половой акт. Однако почти во всех случаях происходило семяизвержение или, как уточнил сам убийца, семявытекание, причем довольно вялое, что нередко приводило его в еще большее бешенство. В попытке имитировать половой акт вытекшую сперму брал на кончик пальца и заталкивал им во влагалище, в задний проход или рот жертвы. Часто наносил ножевые ранения в глазницы.