— Лежи, — прохрипела Талеминка. — Все кончено.

Она заметила, что ветер затих, все вокруг заволокло дымом. Моросил дождь… Кажется, она была без сознания некоторое время, потому что не видела, как подошли собратья по оружию. Вздрогнула, когда ее плеча коснулась рука Янгана.

— Ты жива?

— А?.. Да…

Обвела их горящим взглядом. Кроме Янгана, здесь были еще Родерик и Алабирк.

— Где… остальные?..

— Сеорид и Дубалин… погибли, — тихо ответил Янган, тяжело опускаясь рядом. — Дравнир тоже. Фили не знаю… мы его не нашли. Эттиль был с вами?

— Мертв.

Янган опустил голову. Талеминка посмотрела в сторону горящего дома.

— Где колдун?

Пламя охватило весь дом. Талеминка вспомнила, что огненный сгусток, убивший человека прямо перед ней, был последним. Вскоре после этого стих ветер. Неужели?..

— Он сейчас выйдет, — сказал Алабирк, молящими глазами глядя на объятую огнем гостиницу. — Вот сейчас… Он же колдун!.. Ну же!..

Ничего не происходило.

— Он не выйдет, — сказала Талеминка. Попыталась подняться — боль обожгла ребра и локоть. Она ранена?.. В горячке боя она не чувствовала боли, но вот теперь…

— Он не выйдет, — повторила наемница. — Слишком много времени прошло… Он задохнулся от дыма.

Последние слова она произнесла в пустоту. Янган и Алабирк, не сговариваясь, бросились к горящему дому.

— Останься здесь! — крикнул Янган гному. — Наберите воды!

Алабирк повиновался. Закрыв лицо плащом, человек бросился в огонь. Алабирк и Родерик вытянули из колодца ведро воды. Секунды тянулись как часы. С треском обвалилась кровля. Внезапно в дверном проеме показалась темная фигура. Шатаясь, Янган нес Дэвида. Голова колдуна болталась из стороны в сторону — он был без сознания. Кажется, Янган что–то кричал. Уже переступив порог, он упал. Алабирк кинулся к людям, но, едва он прикоснулся к плечу наемника, закричал и отдернул руки — до войлочной куртки Янгана с нашитыми на нее железными бляхами невозможно было дотронуться. Родерик выплеснул ведро воды на людей. Поднялось облако пара. Алабирк схватил наемника за волосы и кое–как оттащил подальше от дома, готового вот–вот рухнуть. Колдуна, беспрестанно кашляя от дыма, выволок старейшина.

— Горячий, прям как огонь… — отдуваясь, сказал Родерик. — Давай–ка, братец, к колодцу их…

Они снова опустили ведро в колодец. После второго ведра Дэвид закашлялся и содрогнулся, выплевывая воду вперемешку с гарью и пеплом.

— Ага! — обрадовано крикнул Алабирк. — Глянь–ка, живой!

— А раз живой, значица, уже не помрет, — ответствовал Родерик. — Давай–ка тепереча Янгана нашего польем…

Алабирк и Родерик перенесли умирающего Мелимона подальше от усеянного трупами поля битвы. Талеминка и очнувшийся Янган сумели дойти сами. Фили так и не нашли — впрочем, вскоре он нашелся сам: баюкая левую руку, прихромал в лагерь. Как и всегда, когда дух ярости покидал его, он почти ничего не помнил о произошедшем. Смутно помнил, что рубился, помнил, что в какой–то момент левая рука перестала его слушаться (удара моргенштерна, раздробившего локтевую кость на мелкие осколки, Фили не помнил совершенно), помнил, что дрался, дрался, дрался — до тех пор, пока не стало слишком тесно и душно… Тогда он очнулся — в темноте, под грудой трупов. Попытался пошевелиться — и заорал от боли в левой руке. Кое–как выполз наружу и нашел своих.

Когда загорелась примыкавшая к дому конюшня, лошади, оборвав поводья, вырвались на свободу и убежали в лес. Нескольких пони гномам удалось отыскать. Вернулись лошади Янгана и Талеминки. Примерно в это время, наконец, пришел в себя и Дэвид Брендом.

— С возвращением в наш бренный мир, Дэвид, — сказала Талеминка, увидев, что колдун зашевелился.

Дэвид едва смог сесть. Его бил озноб, перед глазами стояла кровавая муть. Он потратил слишком много сил на свои заклятия, вдобавок надышался дымом, и вот результат — потерял сознание и едва не сгорел.

Прополз несколько шагов, привалился спиной к дереву. Несколько минут отдыхал, затем начертил в воздухе знак Жизни. Соответствующим образом замкнул одни нити, другие же, как паутину, вытянул вокруг себя… Красная муть растаяла, все заслонил переливающийся зеленый цвет, состоявший словно из миллиона лоскутков — от светло–зелено–желтых до темно–изумрудных, почти черных. Энергия потекла в тело Дэвида со всех сторон. Он пил ее отовсюду — из воздуха, из леса, из земли и камней, старательно избегая касаться только своих спутников. Через минуту он расплел заклятие и встал на ноги. Вся его кровь, казалось, бурлила от избытка жизненных соков.

— Слышь, колдун, — усмехнулся Янган. — Тебя вообще можно убить или нет?

— Можно, — сказал Дэвид. Он попытался понять, как очутился в лесу. Память помочь ему в этом не смогла, зато выручила логика. — Я потерял сознание… Вы меня вытащили из дома, да?

— Да.

— Спасибо.

— Не за что. Что ж ты сам–то оттуда не вышел?

— Будь я Лордом, я бы и пожар погасил, и сотню солдат за милую душу в землю бы зарыл, и еще покурить бы успел за это время, — пробормотал Дэвид. — Но я всего лишь подмастерье… Слишком много огня… Я не мог двинуться с места, не мог ни на секунду отпустить узлы заклятий… Потом… Не помню.

— Спасибо, — сказал Алабирк. — Ты нас всех спас.

Дэвид подошел к Фили:

— Дай–ка руку. Попробую помочь.

— Ты ж говорил, что не умеешь! — удивился гном.

Поскольку вдаваться в подробности посвящения на острове не имело смысла, Дэвид, уже плетя заклятие для сращивания костей, коротко ответил:

— Знахарь научил.

Здоровой рукой Филлер оттолкнул колдуна:

— Вон, Мелимону помоги! У меня все… еб, больно–то как!.. все нормально.

Дэвид кивнул, приблизился к Мелимону. Опустился рядом на колени…

Через несколько минут он покачал головой.

— Не могу… Слишком серьезные повреждения… Слишком много крови потерял… Его гэемон не… Я хочу сказать — Мелимон уже не может принимать ту силу, которую я ему даю. Он умирает… Я могу задержать его душу еще, может быть, на час… на день… но не больше.

Фили, скрепя зубами от боли, поднялся. Превозмогая усталость, подошли и остальные.

— Тогда отпусти его, — негромко молвил Родерик. — Незачем мучить… Нет, погодь! Можешь сделать так, чтобы он пришел в себя? Хоть ненадолго. Мы хотим с ним проститься.

— Да, — сказал Дэвид, — могу.

Он соединил ладони и влил в тело гнома огромное количество энергии — все, что смог собрать. Он знал, что таким образом лишь ускорит смерть Мелимона — уже начавший разрушаться гэемон не мог справиться с такой порцией, но на какое–то время она оказала требуемое действие: Мелимон несколько раз моргнул, а затем широко распахнул глаза.