– Они забаррикадировали окно, – проорал Джош, – но кто-то снял фанеру изнутри.

Еще один парень залез внутрь через окно, и рядом с камерой сказали:

– Говорю тебе, чувак. Они эвакуировались, вероятно по той же причине, что и федералы. Скорее всего, мы проехали мимо них, когда ехали сюда.

– Ты говоришь с облегчением, Миллс.

– Чувак, когда нам никто не ответил, я подумал, что мы вроде как найдем место, полное трупов.

– И я тоже.

– Ну, если ты предлагаешь трубить отбой, меня ты уже убедил.

– Нет, пока мы не осмотрим все здание, – громко и четко сказал Джош. Эми решила, что Джош как раз сейчас вспомнил, что все записывается для загрузки на ЮТуб, возможно посмертной.

Все шестеро уже забрались в кафетерий, и кто-то крикнул:

– Смотрите, мы точно знаем, что они были здесь. И оставили фонарь.

Камера нашла зеленый пропановый походный фонарь, валявшийся в углу.

– Кто-нибудь знает, как зажечь его? – крикнул один из них. Никто не знал. Около десяти минут они базарили вокруг фонаря, и Эми кричала в монитор ноутбука, умоляя их вернуться, ради Христа, но они все-таки его зажгли.

С фонарем в руке они вышли из кафетерия в коридор. Первым шел парень с фонариком, прямо за ним Джош с подствольной камерой. Человек с найденным фонарем шел за ним, отбрасывая перед группой мягкий свет и искаженные тени. Команда исследовала две другие комнаты, используя смешной метод спецназа, который Эми видела в кино: парни с винтовками становились по обе стороны двери, пока Джош открывал ее пинком ноги. Оба раза комната оказывалась пустой. Эми совершенно ничего не знала о методах спецназа, но, судя по тому, на что смотрела камера, Джош, входя в новую комнату, никогда не проверял, что находится слева и справа. На ее нетренированный взгляд, эти парни очень легко могли попасть в ловушку, и это только укрепило ее мнение, что они знают о том, как входить в здание с винтовкой в руке еще меньше, чем она. Они достигли двери, на которой было написано: «ЛЕСТНИЦА», – опять повторили танец «вход в комнату» и начали спускаться во второй подвал. Добрались до короткого коридора с комнатами, похожими на офисы – пустыми – и одной очень серьезно выглядящей металлической дверью. Большой замок, стальная решетка вместо окна. Одна из тех самых дверей, которые вы видите в тюрьме.

И она была открыта.

Пройдя через нее, мальчики вышли в коридор, который Эми показался похожим на тюремный блок. С каждой стороны ржавые металлические двери, некоторые камеры открыты. Внутри одной, которую они проверили, – кровать, умывальник и туалет.

Эми решила, что здесь держали не туберкулезных пациентов.

Кто-то рядом с камерой спросил: «А это что такое?», Джон направил дробовик с камерой на пол. То, что лежало там, показалось Эми чудовищным, страшнее могла быть разве что отрезанная голова клоуна.

Старый и рваный плюшевый медведь.

По спине пробежал холодок, и в первый раз она задумалась, а не спросить ли Фредо, как пообщаться с парнями и заставить их вернуться обратно, придумать другой план.

Кто-то за камерой крикнул:

– Черт побери, чем это воняет?

– Может быть, где-то есть старая сточная труба?

Свет фонарика вернулся в кошмарный коридор. Кто-то попробовал одну из закрытых дверей. Заперта. Они заглянули во все открытые. Ни людей, ни зомби.

В футе от Эми чей-то голос сказал:

– Ничего?

Она едва не выпрыгнула через крышу фургона. Но это был Фредо, который глядел в ноутбук через ее плечо.

– Они внутри, – сказала Эми. – Нашли окно, через которое вползли внутрь. Пока все пусто. Сейчас они на подземном этаже.

– Ребята? – спросил кто-то с экрана. – Что это? Здесь, на полу?

Камера поползла по полу, не находя ничего, пока не добралась до какой-то двери. Из-под нее что-то сочилось.

– Бог мой, а это еще что? Кровь?

– Нет, это не кровь, приятель. Понюхай ее.

– Говорю вам, прорвало канализа…

– Шшш. Слушай.

Эми не слышала ничего через динамики ноутбука. Донни, единственный парень в поле зрения камеры, вытащил из одного уха затычку и напряженно прислушивался, как собака.

– Там, внутри, что-то есть.

Все замолчали.

– Слышите? Кто-то скребется.

– Твою же мать, – сказал кто-то.

Джош направил дробовик с камерой на дверь и сказал:

– Не заперта. Смотрите, она даже слегка приоткрыта. Донни, распахни ее. Распахни и быстро вали от нее.

Рука, по-видимому принадлежащая Донни, медленно протянулась, откинула засов на двери и отпрянула обратно. Дверь распахнулась и…

– О СУКА, ТВОЮ ЖЕ МАТЬ.

Паника. Камера завертелась.

– ЧТО ЭТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ? О ЧЕРТ, ДЕРЬМО ЭТО, ДЕРЬМО ЛЬЕТСЯ ИЗ…

– ОН ЕЩЕ ЖИВ, ДЖОШ, ОН ЕЩЕ ЖИВ! ПОЧЕМУ ОН ЕЩЕ ЖИВ?!

– УБЕЙ ЕГО, ЧЕРТ ПОБЕРИ! УБЕЙ ЕГО!

Звук, как будто что-то ударило в металл. В поле зрения опять появился дверной проем и кто-то закрыл дверь ударом ноги. Камера отпрянула назад – Джош отпрянул назад. Кто-то всхлипывал:

– Боже, о боже. Это его рот? Что это? Это человек? Что они сделали с ним?

– Что такое ОАЭЭ? – спросил кто-то. – И это один из их парней? Ублюдок.

– Мы не можем оставить его так, приятель, мы не можем. Иисус…

Камера опять посмотрела на пол, на коричневые лужи. Потом метнулась вбок и показала другие двери.

Из-под всех дверей что-то сочилось.

Камера пробежала до конца коридора, где была единственная запертая дверь с частично разбитой табличкой, на которой было написано: «ХОЗБЛ».

Дверь была изрешечена пулями.

– Ребята, – прошептал Джош. – Ребята, внимание.

Свет фонарика завертелся и осветил дверь. Кто-то за камерой начал молиться:

– О боже, боже, боже…

– Эми, – сказал Джош, – если ты еще это видишь, постарайся спасти видео. Если я не вернусь, скажи моим родителям и сестре, что я их люблю. Все, снять ружья с предохранителей.

– Джош! – крикнула Эми. – Назад! Назад в фургон! Сейчас!

– Он тебя не слышит, – сказал Фредо.

Поле зрения камеры закачалось, и в видеоокне появилась дверь «ХОЗБЛ». Джош сделал знак свободной рукой, а Донни и еще один парень, которого Эми еще не видела в камере, оперлись о стену по обеим сторонам двери. Джош встал перед ней. Слева и справа появились дула ружей.

– На счет три, – сказал Джош. – Один, два…

Изображение затряслось. Треск – по двери ударила нога. Но за ним не последовал второй треск – разлетевшегося на куски дверного косяка. Вместо этого ботинок ударил еще раз, и еще. В конце концов дверь открылась.