Над Отто раздался насмешливый возглас:

– Эй, ребята, он пришел в себя!

– Врач велел сделать ему укол, – произнес другой голос.

Отто сделал попытку привстать, но сапог эсесовца прижал его к полу.

– Ну, ну, спокойно!

Эсесовец нагнулся со шприцем в руке.

– Я сам, – пробормотал Отто.

– Валяй!

Но второй эсесовец перехватил шприц.

Отто поспешно засучил рукав. Эсесовец с размаху вонзил иглу. Отто застонал и принялся растирать вздувшийся на руке желвак.

Спрашивать, куда и зачем его везут, было бы бесполезно. Но странно – страх проходил. Да, Отто отчетливо сознавал, что страха больше нет. Так вот зачем ему сделали укол! Чтобы он не потерял голову от страха.

Отто не заметил, как уснул. Он проснулся от толчка при посадке самолета.

Переступая порог кабины, Отто в отсвете сигнальных огней увидел знакомые контуры аэровокзала Темпельгоф, иглу пилона над командной вышкой. Он в Берлине.

Через минуту он сидел в просторном автомобиле рядом с офицером. В потемках Отто не мог разглядеть его форму. Тускло отсвечивало серебро погонов. Но именно эта деталь и успокоила Отто: не гестаповец!

Офицер предложил Отто папиросу, но ни на один его вопрос не ответил.

Наконец автомобиль остановился. Офицер вышел и жестом пригласил Отто следовать за ним. Тот успел только заметить, что они входят в большой особняк. В просторном вестибюле лакей принял их фуражки. Он не задал спутнику Отто никакого вопроса, из чего Отто заключил, что офицер – здесь свой человек.

Кабина лифта бесшумно взлетела на второй этаж. Они очутились в нарядной приемной с большим столом, заваленным альбомами.

Офицер указал Отто на кресло и скрылся за массивной дверью. Отто искоса взглянул на серебряную табличку на переплете одного из альбомов. Первые слова были: «Герману Герингу…»

Он у Геринга!

Дверь, за которой скрылся офицер, бесшумно распахнулась, и в ней показались двое в черных мундирах гестапо. Они прошли через приемную, не взглянув на Отто. Еще несколько минут томительной тишины. Новые гестаповцы, – опять двое, – появились в приемной и уселись в креслах по другую сторону стола. У одного из них на левой щеке был шрам в виде двух полумесяцев, сходившихся концами. Отто определил след укуса человека. На воротнике этого эсесовца Отто разглядел шитье бригадефюрера. У его соседа были петлицы группенфюрера. Важные птицы!

В дверях кабинета показался адъютант:

– Господин Далюге!

Группенфюрер поднялся и пошел в кабинет. Отто ждал, что дверь, как и прежде, бесшумно затворится, но адъютант пригласил и бригадефюрера со шрамом. И снова дверь не затворилась. Адъютант обернулся к Отто:

– Прошу.

Мысли вихрем неслись в голове Отто. Нет, по-видимому, речь идет не о простом допросе! Предстоит что-то совсем иное.

Всем существом своим ощущая непонятную бодрость. Отто прошел в дверь.

Перед ним была огромная комната, затянутая по стенам темнозолотой парчой. В многочисленных бра на стенах вместо электрических лампочек театрально мерцали восковые свечи. Но то, что Отто увидел в следующий момент, поразило его больше золотых обоев и больше свечей. Прямо напротив входа на пространстве стены, свободном от картин и бра, висел огромный старинный меч палача. Ржавчина на тусклой стали казалась пятнами запекшейся крови. Этот меч висел здесь как символ взятой на себя Герингом миссии начальника прусской тайной полиции, министра внутренних дел и правой руки фюрера, Геринга, бросившего когда-то крылатое словцо о том, что с его приходом к власти покатятся головы.

В ту же минуту Отто увидел и самого Геринга. Он сидел за непомерно большим, как и все в этом кабинете, письменным столом, между двумя высокими канделябрами, в которых так же, как на стенах, горели свечи.

От многочисленных свечей в комнате с плотно задернутыми шторами было душно. Геринг сидел в распахнутом мундире. Под расстегнутой сорочкой виднелась жирная, розовая, лишенная растительности, как у женщины, грудь.

Отто подошел к столу. Каблуки его стукнули друг о друга, руки легли по швам.

– Майор Шверер? Ваша служба у штаб-шефа Рема окончена?

– Так точно, экселенц!

Геринг быстро переглянулся с Далюге и спросил Отто:

– Почему?

Колебание Отто длилось не более десятой доли секунды, он решил ставить ва-банк.

– Мертвецам адъютанты не нужны, экселенц!

– Почему вы думаете, что он… – Не договорив, Геринг уставился на Отто.

– Даже если это и не так, то у врага фюрера и вашего я служить не буду, экселенц!

Подумав, Геринг сказал:

– Послезавтра вы явитесь к генерал-полковнику Гауссу. Ему нужен адъютант, которому он мог бы доверять. Нам тоже нужен именно такой человек, от которого у него не было бы секретов. Вас он знает с детства. Он должен вас полюбить… Вы все поняли?

– Так точно, экселенц!

Прежде всего Отто понял, что дешево отделался. По-видимому, хваленое всезнайство гестапо на этот раз оказалось не на высоте: эти господа не подозревают, кто убил Кроне…

Да, черт возьми, он, Отто, начинает приобретать настоящую цену не только в собственных глазах! Пешек в этот кабинет, наверное, не приглашают. Послезавтра он адъютант Гаусса? Ну что же…

– Это послезавтра, – словно прочитав его мысли, сказал Геринг. – А сейчас вы мне еще понадобитесь в качестве адъютанта штаб-шефа. Вот, – толстым пальцем он ткнул в сторону бригадефюрера со шрамом на щеке, – вы поступаете в распоряжение этого господина. Если он доложит мне, что вы оказались на высоте, можете на меня рассчитывать. Если нет, – звание адъютанта Рема остается за вами навеки. Ясно?

Геринг, не поднимаясь из-за стола, небрежно приподнял руку.

Следом за Отто вышел и бригадефюрер со шрамом.

Они сели в автомобиль. На этот раз шторы в нем не были опущены и Отто мог видеть, что делается на улицах.

По дороге гестаповец спросил:

– Вы знаете Шлейхера?

– О да!

– Вам приходилось бывать у него с Ремом?

– Да.

– Так что, он вас знает в лицо?

– Да.

– Очень хорошо… Нужно добиться свидания с ним.

– Можно предупредить его по телефону.

– Наш визит должен быть неожиданным.

Бригадефюрер крикнул шоферу:

– Остановитесь у моей квартиры!

Он вернулся через несколько минут, и Отто увидел на нем вместо формы гестапо мундир рейхсвера. Бригадефюрер назвал шоферу знакомый Отто адрес Шлейхера в Нойбабельсберге.