– Когда на следующий день Себастьян явился ко мне, я сообщил ему, что по зрелом размышлении и консультации с его старшим воспитателем было принято решение временно отчислить его. У меня не было иного выбора. Я вручил ему письмо, попросив передать его вам. Теперь понятно, что он этого не сделал.

– Но где он может быть сейчас?

– Не имею ни малейшего представления. Старший воспитатель вручил ему билет третьего класса на Темпл-Мидс. Я полагал, что больше Себастьяна не увижу. Однако в тот самый день мне необходимо было отправиться в Лондон на встречу выпускников, и каково ж было мое удивление, когда в том же поезде я увидел Себастьяна.

– Вы спросили его, почему он ехал в Лондон?

– Именно так я бы и поступил, – сухо ответил директор, – если бы ваш сын, заметив меня, не покинул вагон.

– Но почему он так сделал?

– Вероятно, потому, что в тот момент курил, а я накануне предупреждал его, что если он еще раз нарушит хоть одно правило школьного распорядка до окончания четверти, то будет исключен. И Себастьян отлично знал: это означает, что я позвоню председателю приемной комиссии в Кембридж и буду рекомендовать ему отозвать призовую стипендию.

– И вы это сделали?

– Нет, не стал. И благодарите за это мою жену. Лично я был за то, чтобы исключить его и лишить места в Кембридже.

– За курение вне пределов территории школы?

– Это было не единственным нарушением. Он устроился в вагоне первого класса, в то время как не имел достаточной суммы денег для первого класса, а перед этим он солгал старшему воспитателю о том, что возвращается сразу в Бристоль. Этого, вдобавок к его другим проступкам, было бы достаточно, чтобы убедить меня в том, что он недостоин места в моем бывшем университете. Уверен, я еще буду сожалеть о своем снисхождении.

– Значит, последний раз вы видели его в поезде? – уточнил Гарри, стараясь не выдать голосом волнение.

– Да, и очень надеюсь, больше не увижу. – С этими словами директор и положил трубку.

Гарри пересказал Эмме услышанное, опустив инцидент со служанкой.

– Господи, где же он может быть сейчас? – с волнением спросила Эмма.

– Первым делом я перезвоню Джайлзу и расскажу обо всем, а потом мы с тобой решим, что делать дальше.

Гарри вновь снял трубку и пересказал Джайлзу разговор с директором почти слово в слово.

Несколько секунд Джайлз молчал.

– Не так уж трудно догадаться, что творилось в голове Себа после того, как его увидел в поезде Бэнкс-Уильямс.

– Будь я проклят, если догадываюсь, – сказал Гарри.

– Представь себя на его месте. Парень думает, раз директор застукал его с сигаретой, да еще в поезде, идущем в Лондон, его могут исключить и он потеряет место в Кембридже. Он элементарно боится возвращаться домой и смотреть в глаза тебе и Эмме.

– Ну, проблема места в Кембридже отпала, однако мы все равно должны найти его и сообщить об этом. Если я прямо сейчас выеду в Лондон, могу я остановиться на Смит-сквер?

– Конечно, Гарри, да только бесполезно это. Тебе следует оставаться в Мэнор-Хаусе с Эммой. В Лондон поеду я, и таким образом мы убьем двух зайцев.

– Но ведь вы с Гвинет планировали провести уик-энд вместе, ты не забыл?

– Себ пока еще мой племянник, Гарри, ты не забыл?

– Спасибо тебе.

– Позвоню сразу, как только доберусь до Лондона.

– Ты вроде бы говорил, у тебя какие-то новости?

– Да так, ничего существенного. Во всяком случае, не важнее, чем поиски Себа.

Джайлз приехал в Лондон в тот же вечер. На Смит-сквер его экономка сообщила, что Себастьян не заходил и не звонил.

Передав эти новости Гарри, следующий звонок Джайлз сделал помощнику комиссара в Скотленд-Ярд. Тот ему посочувствовал, но при этом отметил, что, согласно полицейским сводкам, в Лондоне ежедневно пропадает более десятка детей, причем в основном куда моложе Себастьяна. В городе с населением в восемь миллионов это все равно что искать иголку в стоге сена. И все же офицер пообещал дать ориентировку всем участкам столичной полиции[47].

Гарри и Эмма до позднего вечера звонили бабушке Себастьяна, Мэйзи, его тете Грэйс, Дикинсу, Россу Бьюкенену и даже мисс Пэриш, пытаясь выяснить, не выходил ли Себастьян на связь с кем-нибудь из них. На следующий день Гарри несколько раз беседовал с Джайлзом, однако новостей не было. Иголка в стоге сена, мысленно повторял он.

– Как Эмма, держится?

– Не очень. С каждым часом все больше страшится худшего.

– А Джессика?

– Безутешна.

– Как что узнаю, сразу позвоню.

Джайлз позвонил днем из палаты общин и сообщил, что едет к Паддингтону, дабы увидеться с женщиной, которая искала встречи с ним, – якобы у нее какие-то новости о Себастьяне.

Гарри и Эмма сидели у телефона, думая, что Джайлз перезвонит в течение часа, но он позвонил только в начале десятого вечера.

– Скажи, что он жив и здоров, – проговорила Эмма в трубку, выхватив ее из руки Гарри.

– Он жив и здоров, – услышала она голос Джайлза. – Боюсь, однако, это единственная хорошая новость. Себастьян на пути в Буэнос-Айрес.

– О чем ты? – воскликнула Эмма. – Зачем Себастьяну в Буэнос-Айрес?

– Понятия не имею. Все, что могу тебе сказать: он на борту парохода «Южная Америка» в компании с человеком по имени Педро Мартинес, отцом одного из его школьных друзей.

– Бруно, – догадалась Эмма. – Он тоже на борту?

– Нет, абсолютно точно, потому что Бруно я видел в его доме на Итон-сквер.

– Мы немедленно выезжаем в Лондон, – сказала Эмма. – И прямо с утра – к Бруно.

– Не думаю, что это разумно в сложившихся обстоятельствах, – возразил Джайлз.

– Это почему же?

– По нескольким причинам. И не в последнюю очередь потому, что мне сейчас позвонил сэр Алан Рэдмейн, секретарь кабинета министров. Он спросил, не могли бы мы втроем посетить его на Даунинг-стрит завтра в десять утра. Не верю, что это совпадение.

– Добрый день, сэр Алан, – поздоровался Джайлз, когда их троих пригласили в кабинет секретаря кабинета министров. – Позвольте представить вам мою сестру Эмму и ее мужа Гарри Клифтона.

Сэр Алан Рэдмейн пожал руки Гарри и Эмме, а затем представил Хью Спенсера.

– Мистер Спенсер – помощник секретаря казначейства, – пояснил он. – Причина его присутствия вскоре станет вам ясна.

Все уселись за круглый стол в центре кабинета.