— Добрый, — уронил Шпак.

— Ты ко мне по делу?

— Есть разговор...

Она провела его в свою кладовую, где хранилось чистое бельё.

— Садись на скамейку и рассказывай...

Шпак сел.

— Тебе известно, что раненые, которые были отправлены на машине в госпиталь, попали под бомбёжку? — спросил он.

— И все они погибли, — добавила Мария. — Утром нам позвонили из госпиталя.

— Среди них, как ты знаешь, был и мой боевой друг капитан Кольцов, он тоже погиб. Такого командира батареи поискать надо. Почти два года мы с ним провели в боях, стали словно родные братья...

Мария молчала, думала о чём-то, потом сказала:

— Ты даже лицом почернел. Что, очень жаль Кольцова?

— «Жаль» не то слово, Мария, — возразил старшина. — Я будто потерял частицу себя... — Он передохнул. — Утром собрался ехать в госпиталь к нему с яблоками и соком шиповника, как вдруг меня вызвал к себе командир полка Карпов и сообщил о случившейся трагедии. Я вмиг почувствовал, как у меня повлажнели глаза и вот-вот брызнут слёзы — так мне стало нехорошо. Даже сейчас всё ещё в душе мрак и пустота. Смотрю на тебя, а вижу улыбающегося Кольцова. Что это?

— Галлюцинации, — усмехнулась Мария, шевеля бровями. Её лицо порозовело, а в глазах запрыгали огоньки-бесенки. — Вася, ты у меня уже давно не был, я по тебе соскучилась, — покраснев, добавила она.

— Да неужто соскучилась? — усмехнулся старшина и шутливо ущипнул её за нос.

Она вдруг прильнула к нему, обняла его и поцеловала. Шпак растерялся и не знал, как ему быть. Выручила его та самая Катя, что говорила о «семейном гнёздышке». Она без стука открыла дверь кладовки и попросила старшую медсестру дать ей ещё три комплекта постели.

— Куда столько? — удивилась Мария.

— Ты же видела, что привезли троих раненых? Для них и готовлю койки. Да, Маша, чуть не забыла, — встрепенулась медсестра. — Сюда приходил Игорь, тебя спрашивал, просил, чтобы ты подошла к нему.

— Хорошо, Катюша, — кивнула головой Мария.

Шпак заметил, как щёки у неё пошли пятнами. Катя ушла, и в кладовой наступила тишина. Шпак спросил:

— Кто такой Игорь?

— Сапёр у нас лежал, уже выписался и начал ко мне приставать как банный лист! — Мария усмехнулась с издёвкой. — Не стану же я с ним ругаться! Может, завтра парень пойдёт в бой и погибнет, как наш Кольцов... Нет, Васёк, я со всеми веду себя по-доброму, вежливо, но если кто-нибудь начнёт совать свои руки куда не следует, я дам ему пощёчину. Вот так и живу!

Шпак засмеялся, что-то вспомнив.

— А когда я обнял тебя, ты по рукам мне дала и щёку не тронула.

— Ты... — Мария, усмехнувшись, подняла брови. — Ты другое дело... Даже если бы я захотела тебя ударить, то не смогла бы это сделать.

— Почему?

— Сама не знаю... — Она зарделась.

— Я зачем зашёл к тебе, — наконец заговорил Шпак о том, чего так долго ей не говорил. — Еду в командировку на десять суток.

— Куда? — насторожилась Мария, насупив брови.

— К жене капитана Кольцова, передать ей вещи погибшего мужа, письма, фотографии... Посылает командир полка Карпов...

Глава вторая

Утренний рассвет сизым туманом окутал всё окрест. Рокоссовский проснулся, протёр сонные глаза. Перед ним стоял адъютант.

— Что случилось? — сиплым голосом спросил его командующий.

— Маршал Жуков во дворе штаба ждёт вас, Константин Константинович.

Рокоссовский спохватился, стал одеваться.

— А я-то забыл, что вчера вечером мы с маршалом решили побывать на переднем крае, надо осмотреть расположение немецких войск, готовятся ли они к очередной атаке и много ли у них танков. Видишь ли, фрицы всё ещё надеются прорвать нашу оборону. У них ни хрена не получится... Где мой плащ? Принеси, пожалуйста, не то брызнет дождь и я намокну как курица.

Адъютант принёс плащ. Надев его, командующий спросил:

— Как там погода?

— Молоко, Константин Константинович, — небрежно бросил адъютант. — Над землёй парит лёгкий туман, но вот-вот выглянет солнце, и его не будет.

— Лучше бы его совсем не было. — Командующий взглянул на адъютанта. — Охрана есть?

— А как же, трое орлов-автоматчиков уже находятся в машине.

Маршал Жуков, прислонившись к берёзе, росшей во дворе, курил.

— Привет, Георгий, — бросил на ходу Рокоссовский, подходя к нему. — Извини, что задержался...

— Не беда. — Жуков загасил окурок. — Когда наступит полный рассвет, мы уже будем на передовой. Она далеко?

— С километр, а может, и полтора...

Добрались до передовой без происшествий. Рокоссовский даже удивился, что по машине не было ни одного выстрела. Эту мысль он высказал Жукову. Маршал усмехнулся:

— Спят, должно быть, фрицы, как полевые сурки!

Замаскировав в густой траве «газик», маршал Жуков и командующий фронтом Рокоссовский, вооружившись биноклями, стали осматривать вражеские укрепления. Вдоль переднего края чернели доты[18] и дзоты[19], густая сеть колючей проволоки опоясывала их и уходила вглубь обороны. У Жукова глаз был намётан, и он сразу определил, что колючая проволока натянута по всей передовой и проходов для танков нет. «Или фрицы собираются сделать эти проходы, или у них нет танков, в чём я сомневаюсь», — подумал Георгий Константинович. Об этом он сказал Рокоссовскому. Тот возразил:

— Танки у них есть, но мало. Вчера воздушная разведка их засекла.

— Похоже, ты прав, коллега...

С переднего края они вернулись усталые. Сапоги у Жукова были все в грязи.

— Вот чёрт, — выругался он, — где-то влез в лужу. Придётся помыть. — Он окликнул адъютанта. — Притащи мне воды, не то Рокоссовский не пустит меня с грязными сапогами на КП, — шутливо добавил он.

Пока оба приводили себя в порядок, адъютанты накрыли стол для завтрака, и командующий фронтом на правах хозяина пригласил к столу почётного гостя.

— Что вкусного тут у тебя, Костя, приготовили повара? — усаживаясь за еду, спросил маршал. — Тушёная свинина? О, я люблю её!

Завтрак