для них лучше. Лучше принимать такие решения самим, поскольку мы лучше осведомлены.

Я чувствую, как сжимается моя челюсть.

— Я с уважением должен не согласиться с вами в этом вопросе, дон Фонтана.

— А должен согласиться. — Фонтана откусывает еще кусочек. Через стол я вижу, как Лоренцо наблюдает за ним, тщательно расправляясь со своей едой. Кармин, кажется, совершенно не замечает напряжения.

— Аида сама сделает свой выбор. — В словах звучит окончательность. — И я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать будущее моей сестры.

— Нет, конечно, нет. Хотя, возможно, я сам обсужу это с ней в другое время. Поскольку она самостоятельная женщина, я уверен, что ты не будешь возражать против того, чтобы она поговорила со мной?

Я чувствую, как у меня сводит челюсти. Этот ублюдок пытается загнать меня в угол, а я отказываюсь это делать.

— Конечно, нет, — спокойно говорю я ему, отрезая кусочек от одной из своих фрикаделек. — Если это будет ее выбор.

— Конечно. — Взгляд Фонтаны задерживается на мне, ожидая, что я вздрогну.

Я не позволяю ему этого увидеть.

Я ни за что на свете не позволю Фонтане устраивать что-либо для Аиды или угрожать ей, заставляя думать, что она должна это сделать. Но я доверяю сестре, что она придет ко мне, если возникнут проблемы. Она знает, что я никогда не позволю, чтобы с ней что-то случилось.

Остаток ужина проходит почти приятно, если сравнивать с началом. К тому времени как мы возвращаемся к машине, я чувствую, как от Лоренцо исходит напряжение.

Все, чего я хочу, — это поговорить с Эммой.

— Не знаю, была ли это разумная идея, — говорит Лоренцо, когда мы садимся в машину, а моя рука уже тянется в карман за телефоном. Я чувствую, что внутренне дрожу от гнева, от желания вернуться в ресторан и наброситься на Фонтану за то, что он посмел даже произнести имя Аиды, не говоря уже о том, чтобы угрожать моей младшей сестре. — Он предложил тебе вторую половину Лос-Анджелеса на блюдечке с голубой каемочкой. И ты ему отказал? Почему?

— Нам не нужно, чтобы Фонтана запер нас еще крепче. Я пытаюсь вывести нас из-под власти Сицилии, а не привязывать к ней еще крепче. Ты слышал, что он сказал об Аиде.

Быстро дождавшись ответа Лоренцо, я набираю сообщение для Эммы.

ДАНТЕ: Могу я увидеть тебя сегодня вечером?

— Я согласен с тобой, что Аиду не стоит принуждать к браку, которого она не хочет. Но он просто проверял твои границы. Особенно если ты поможешь ему с Альтьере, у него не будет причин продолжать настаивать на своем. Я уверен, что, если ты в конце концов устроишь достойный брак для Аиды… — Лоренцо прервался, нахмурившись. — Неужели тот, с кем ты сейчас разговариваешь, так важен?

Я смотрю на сообщение, которое только что прислала Эмма:

ЭММА: Извини, задерживаюсь на работе.

Наверное действительно, лучше подождать до выходных, и мне интересно, как именно я буду справляться до этого времени. Я хочу увидеть ее. Обнять ее. Укрепиться в ней и почувствовать, как тяжесть и давление того, что лежит на моих плечах, уходит, хотя бы ненадолго.

— Я не принимаю никаких решений за Аиду. — Я откладываю телефон, но Лоренцо все еще смотрит на него с подозрением.

— Я видел твои фотографии на гала-приеме знаешь ли. — Спокойно говорит он, откидываясь на спинку кресла. — С твоей спутницей. Твоя татуировщица, верно? Было несложно найти ее имя и узнать, кто она такая.

Я чувствую, как напрягается каждый мускул в моем теле.

— Я оставлю это, потому что мы братья, — тихо говорю я. — Но не вмешивай Эмму во все, что ты хочешь мне сказать. Она не имеет к этому никакого отношения.

— Вот именно. — Лоренцо бросает на меня острый взгляд. — Она не имеет никакого отношения к этому. Говори, что хочешь, о том, чтобы позволить Аиде сделать свой собственный выбор, но тебе тоже нужно подумать о своем, Данте.

— Я думаю об этом постоянно. И я ни к чему не принуждаю Аиду.

— Ты не обязан жениться на какой-нибудь наследнице, как, я уверен, предпочел бы Фонтана, — настаивает Лоренцо, игнорируя мое замечание о нашей сестре. — Но о татуировщице, живущей на юге Лос-Анджелеса, не может быть и речи, Данте. Ты знаешь, что это так. Она никогда не впишется в наш мир. Более того, скорее всего, она и не захочет. Тебе нужно забыть об этом.

— А тебе нужно заняться своими делами. — Но часть остроты в этих словах убирает тот факт, что я знаю, что он не совсем неправ. Эмме здесь не место. Но в этом и заключается привлекательность. С тех пор как я возглавил нашу семью, я пытаюсь подтолкнуть и потянуть нас в направлении, которое уводит нас от того, чего хотят мужчины вроде Фонтаны. От тех ожиданий, которые он возлагает на меня, моих братьев и, особенно, мою сестру.

Лоренцо замолкает, и я знаю, о чем он думает. Я не спрашиваю, потому что не хочу слышать, как он произносит это вслух.

Как только я снова оказываюсь в своем пентхаусе, в одиночестве, я набираю номер Эммы. Я понятия не имею, дома она или нет, но я хочу услышать ее голос.

— Данте. — В ответ она произносит мое имя, и от того, как оно пульсирует во мне, мне становится больно. — Я все еще на работе.

— Я просто хотел поговорить с тобой. Ты точно не свободна сегодня вечером?

Она выдыхает, и я почти вижу, как она проводит рукой по волосам. Я начал изучать ее движения. Ее причуды. Мелочи, которые делают ее такой, какая она есть. Я хочу узнать их больше. Все. Я хочу знать о ней все, никогда не отпускать ее, решать все ее проблемы, чтобы никогда больше не видеть того страдальческого взгляда в ее глазах, который я увидел той ночью на пляже.

Но она не позволяет мне этого и не говорит, почему.

— Будет лучше, если мы подождем до выходных. Я приеду к тебе, и мы сможем… — она делает паузу, ее голос слегка дрожит. — Тогда мы сможем поговорить.

Поговорить. Как будто я не хочу, чтобы она была голой до или после, или и то, и другое. Как будто кто-то из нас сможет удержать свои руки подальше от другого.

Она хочет притвориться, что это возможно, но я знаю лучше.

— Что-то не так? — Она нерешительно нарушает минутное молчание между нами, и я тянусь к этому, в тот момент, когда она пытается стать ближе ко мне.

— У меня