удалось все соединить. Достаточно поставить себя на место других людей, которые находятся с тобой рядом. Хотя бы даже на место соседа по парте».

Илария сразу позвонила Безане.

– Он ходил в школу с убийцей!

– Кто ходил?

– Бруно Цзини.

– Пьятти, а тебе лучше бы пойти сейчас спать. Прими что-нибудь. А если у тебя не найдется снотворного, я тебе привезу.

– Клянусь. Я это поняла по одной фразе, – задыхаясь от волнения, протараторила она. – Сначала я подумала, что это метафора, но, может быть, и нет. Бруно мог иметь в виду настоящего соседа по парте.

– Этого не может быть. Брешани родился в 79‐м. Если они с убийцей близнецы, то должны быть одного возраста. Но Цзини намного моложе. Они не могли ходить в школу вместе.

Илария замолчала, почувствовав себя уязвимой и беззащитной.

– Извини, – пробормотала она.

Пьятти вспомнила, как в детстве выискивала любую мелочь, любую деталь, чтобы только доказать всем, что ее отец не мог быть убийцей. Она изводила тетку, громоздя гипотезу на гипотезу, хватаясь за микроскопические подробности и наделяя их особым смыслом: «Тетя, я помню, что в тот вечер услышала какой-то шум. Кто-то чистил зубы. Но ведь не могут же люди чистить зубы, если они только что кого-то убили!» И так без конца. Тетя старалась терпеливо ее выслушивать, может, чтобы дать ей выговориться. Но Иларии не нужно было выговориться, ей нужно было доказать невиновность отца. «Ведь он на следующий день поехал ее разыскивать. Если б он знал, что она мертва, то не стал бы мотаться весь вечер: бензин-то дорогой, тетя».

Сейчас Илария почувствовала себя той девочкой, что не желала сдаваться. И ей стало стыдно.

17 января

Теперь у них в головах засела мысль, что Глория Сперони могла быть матерью серийного убийцы. Они доверились своей интуиции, которая в итоге увела их далеко, по крайней мере в этом случае. Увела с самого начала, когда они пустились по следу убийцы из XIX века, хотя это и было чистым безумием.

Проведя небольшое расследование, они узнали, что Глория Сперони умерла от рака. Но им удалось выяснить, где сейчас живет ее муж, и связаться с ним. Поначалу он немного удивился и с недоверием отнесся к двум журналистам, которые попросили его порыться в прошлом Глории, но потом Илария его убедила.

Муж Глории жил в Тревильо. Он был директором нескольких гостиниц и много путешествовал вместе с женой, в основном по Южной Америке и Африке. Но потом она заболела, перенесла операцию и химиотерапию, и они решили вернуться в Бергамаску.

Глория неохотно говорила о своем прошлом: слишком уж оно было печальным. Когда она встретила будущего мужа, ей удалось наладить жизнь. Она отказалась от наркотиков и стала вместе с ним заниматься туристическим бизнесом.

Только узнав свой диагноз, Глория ощутила потребность испытать все тяготы материнства, тем более что одного из близнецов она случайно встретила в самолете.

– Он узнал ее первым. Не мать узнала сына, а сын узнал мать, и это ее очень расстроило, – рассказывал муж.

– Это мог быть Брешани? – спросила Илария, показав ему фото.

– Не знаю, Глория не описала мне его внешность. Сказала только, что это был тот близнец, из-за которого она сильно намучилась.

– В каком смысле?

– Когда она родила, социальные службы сразу забрали близнецов и отдали в две разных приемных семьи. Но спустя шесть лет, по странному стечению обстоятельств, которые я не могу проследить, Глория узнала, в какую семью отдали одного из них, и поехала его забирать.

– И ребенка отдали?

– Нет, конечно. Это было полное безумие, а точнее – похищение, но она в тот период была не в себе. Глория просто приехала к школе, усадила сына в машину и увезла. Мальчик, естественно, испытал потрясение: его оторвали от женщины, которую он считал своей матерью, и он оказался у совсем другой женщины, не умевшей себя контролировать и державшей его взаперти. Этот ад длился шесть месяцев, пока их не нашли представители социальной службы и не изъяли ребенка. Его определили уже в другую приемную семью, чтобы биологическая мать не могла его найти. Глория оказалась в психиатрической лечебнице.

– О господи, мальчик за такой короткий срок сменил трех матерей и одновременно двух из них потерял. Травма сама по себе очень тяжелая, не говоря уже о последствиях.

– У Брешани была другая судьба, – вмешался Безана, – он беззаботно рос в приемной семье в Лекко, хотя и оказался там не по своей воле. А как звали того мальчика?

– Когда Глория об этом говорила, она сразу напрягалась и отвечала уклончиво, только без конца повторяла: «мой сын, мой сын, мой сын…» Однако я помню, как она расстроилась, узнав, что в новой семье мальчику дали другое имя. Должно быть, чтобы она его больше не нашла.

– Она рассказывала, что встретила его в самолете. А откуда и куда летел самолет?

– Она возвращалась из Малинди, – ответил муж Глории, – из последнего отеля, где мы работали. Мы летели порознь, потому что я вылетел раньше, чтобы уладить некоторые бюрократические дела.

– А дату и авиакомпанию вы помните? Мы могли бы попробовать восстановить список пассажиров, – предположил Безана, загоревшись этой идеей.

– Дату не помню, это случилось шесть лет назад. А вот компанию помню, мы постоянно летали ее самолетами. «Френдли Джет». И приземлялись в Орио-аль-Серио, нам так было удобнее.

– Ну, это уже кое-то, – заметил Безана. – А не могли бы вы оказать нам еще одну любезность? Нам понадобится любой предмет, принадлежавший вашей супруге, для теста ДНК. С его помощью мы сможем определить, действительно ли Брешани состоял с ней в родстве, иначе этот след бесполезен.

– Расческа? Зубная щетка?

– Пожалуй.

– Я ничего не трогал, все осталось на своих местах.

Когда Марко и Илария вышли из дома с биоматериалами в сумке-холодильнике, то были очень оживлены.

– Отвезем это Джорджо, – сказал Безана, – и будем ждать результатов.

– Теперь мы знаем, какие травмирующие события толкнули нашего убийцу на преступления, – отозвалась Пьятти. – Возможно, встреча в самолете с матерью послужила триггером.

– Эй, не торопи события.

– Нет, послушай. Представь себе ситуацию: ты уезжаешь в отпуск в Кению, а на обратном пути твое место оказывается рядом с женщиной, которая тебе кого-то напоминает. Травма такого рода заставляет вспомнить все, что ты пережил в детстве. И с этого момента ты уже не можешь ничего делать, только убивать.

– Они встретились шесть лет тому назад. Значит, если ты права, то первое убийство должно было произойти именно в тот отрезок времени, – подсчитал Безана.

– Совершенно верно.