В Беле подобную крепость даже не сочли бы замком. Изначально она была построена как большой военный донжон, прикрываясь стенами которого предки Энтов начинали свое правление этим краем. Замок никогда не расширяли и не перестраивали, так что ему недоставало и белашкийского размаха, и пышности резиденции Стравинского короля. Быть может, княжеские дома опасались излишне укреплять замок на тот случай, если какой-нибудь правитель пожелает удержать трон силой. Тем не менее крепость была сложена из прочного базальта и гранита, которые ничуть не пострадали за прошедшие столетия.

— Оставьте своих лошадей здесь, господа, и следуйте за мной.

Оба вампира спешились, привязали скакунов у коновязи, тянувшейся вдоль внутренней стены замка. Затем Вельстил и Чейн вслед за старым стражником вошли в небольшую, ничем не примечательную дверь и очутились в просторном зале. Здесь было темно и промозгло, пол, по которому они ступали, покрывала грязь. Редкую солому, разбросанную по полу зала, явно уже давно не меняли. Вельстилу долго, чересчур долго довелось жить в древинкских замках, и подобное зрелище было ему до отвращения знакомо.

— Подождите здесь, господа, — сказал стражник. — Барон, быть может, еще и не спит, но мне нужно будет объявить о вас.

— Разумеется, — отозвался Вельстил.

Он расхаживал по залу, стараясь не приближаться к стенам и упорно отгоняя воспоминания об отце. Поскорее бы уже закончились эти мучения! Если бы не дурацкое упрямство Магьер, он ни за что на свете не решился бы забраться так далеко вглубь Древинки.

— Что с тобой? — спросил Чейн.

— Ничего.

— Я не знаю, зачем тебе понадобилась эта аудиенция, — сказал Чейн, — а значит, не смогу в нужный момент подыграть тебе.

Вельстил выпрямился.

— Будь готов к действиям, когда начну действовать я.

— В каком смысле?

— Мне нужно добыть кое-какие документы. К несчастью, мы не можем оставить в живых никого из тех, кто услышал мое имя.

— Тогда к чему вообще было его называть? — с некоторым раздражением осведомился Чейн. — Наверняка же был другой способ повидаться с Бусканом.

— У нас нет времени искать его самим и уничтожать по пути каждого стражника или слугу, который нас увидит. Нет, мы должны встретиться с бароном без посторонних, получить то, что нам нужно, а потом без шума уйти.

Чейн скрестил руки на груди.

— Этот Бускан — твой старый друг?

— Отнюдь, — ответил Вельстил. — Он служит дому Энтов уже много лет. Когда мой отец потребовал отдать ему в управление некий удел, Бускан беспрекословно подчинился, думаю в основном из страха. Все боялись моего отца. — Он помолчал немного. — А твоего?

— Только не нобили, — ответил Чейн. — Белашкийские аристократы считали его очаровательным.

В зал с лампой в руке торопливо вбежал старый стражник.

— Прошу сюда, господа, — жестом указал он.

* * *

Этой ночью Винн устроилась спать у костра, а Магьер и Лисил забрались в фургон. Магьер настаивала, что в фургоне хватит места на всех, что было истинной правдой, но Винн предпочла оставить их вдвоем и побыть одной. Она заверила Магьер, что ей и у костра будет спаться неплохо и к тому же ей составит компанию Малец. Лисил и Магьер какое-то время шептались. Винн не слышала, да и не хотела прислушиваться к их разговору, и вскоре они уснули.

Винн еще немного поработала над своими заметками о мондьялитко. Это занятие отвлекало ее от ненужных мыслей и к тому же не так мучило ее, как необходимость вести тайные записи о Магьер. Оторвавшись от тетради, она обнаружила, что Малец подполз совсем близко и лежит, уткнувшись мордой в передние лапы. Винн закрыла тетрадь, свернула и упрятала в кожаный футляр свитки пергамента и устроилась рядом с псом на расстеленном одеяле.

В прозрачных глазах Мальца стояла невыразимая грусть.

— Ах, если б только ты мог объяснить мне, в чем дело! — прошептала Винн.

Малец моргнул, но и только. Его длинная шерсть спуталась и кое-где сбилась в колтуны — надо будет утром его расчесать. Винн сунула руку в мешок, достала кусок копченой баранины, который сберегла с последнего завтрака в поместье лорда Стефана.

— Мясо мне не очень по душе, — сказала она. — Я думала угостить тебя за завтраком, но, если хочешь, можно съесть и сейчас.

Малец поднял голову и рыкнул, и тогда Винн принялась кормить его, отрывая от мяса ломтик за ломтиком. Когда угощение закончилось, пес опять уткнулся мордой в передние лапы. Что бы ни тяготило его, эту печаль нельзя было исцелить лакомым кусочком.

— Я видела тебя в лесу, перед тем как ты излечил мои глаза, — сказала Винн. — Ты принадлежал одновременно двум мирам: миру твоих собратьев-духов и нашему, человеческому. Я не знаю, что ты сделал, чтобы принять такой облик, но, наверное, нелегко вот так застрять на границе между мирами… в полном одиночестве.

Она обхватила руками голову Мальца. Пес вначале сопротивлялся, затем вдруг с размаху ткнулся мордой ей в живот.

— Тебе не нужно оставаться одному, — сказала Винн. — Когда-нибудь ты расскажешь нам, почему и зачем оказался здесь.

И она гладила Мальца по голове до тех пор, пока от костра не осталась только горстка раскаленных алых углей.

* * *

Чейн ожидал, что старый солдат поведет их в какую-нибудь помпезную залу для приемов, а потому удивился, когда они свернули в боковой коридор и поднялись по узкой лестнице. От лестничной площадки тянулся в обе стороны коридор, а прямо напротив лестницы была самого обычного вида дверь. Стражник распахнул ее перед Вельстилом и Чейном, пропустил их вперед и ретировался, прикрыв за собой створку.

За ней обнаружилась небольшая комната, отделанная гладкими деревянными панелями и обставленная куда уютнее, чем все, что Чейн до сих пор видел в замке. Пол покрывали мягкие ковры местной работы, а на стене справа висело живописное панно с изображением всадников в доспехах, резво скачущих по древинкскому лесу. Этот красочный шедевр казался странно неуместным в унылом и вечно слякотном здешнем краю.

По всей комнате, на столиках или в чугунных подсвечниках, горели свечи размером с локоть. Два массивных кресла красного дерева стояли у небольшого камина, который, судя по всему, был построен совсем недавно. В таких старинных крепостях обычно обходились одним большим очагом в парадном зале. Справа от камина стояла небольшая конторка, слева — узкий книжный шкаф. На столе, рядом с креслами, располагались чернильница и перья.

В креслах сидели двое — мужчина и женщина. Рослый и довольно грузный мужчина, как заключил Чейн, был не кто иной, как сам барон Бускан. Синяя ночная сорочка туго обтягивала его внушительный живот. Густая черная борода доходила ему до груди, зато голова была совершенно лысой, и лоснящуюся лысину обрамлял жалкий венчик черных волос. Багровое лицо барона напомнило Чейну тех зажиточных приятелей отца, которые чрезмерно увлекались выпивкой.