– Возможно, это менее изящное решение, чем массовое убийство, Нарайян, но почему бы нам, если оно тебя не привлекает, просто не придерживаться того, о чем мы уже договорились? – Я вздрогнула. В храме, казалось, стало еще холоднее, если это вообще было возможно. – В сущности, то, что я тебе предлагаю – это премия. Ты вручаешь нам Ключ и можешь уходить. Куда хочешь. Ты свободен. Если поклянешься не трогать больше Черный Отряд.

Не сомневаюсь, что дать эту клятву ему ничего не стоит. Такие клятвы, если они исходят от Обманников, все равно что пустой звук. Кина не рассчитывает на то, что он будет держать клятву, данную неверующему.

– Постине великодушное предложение, – ответил Сингх. С оттенком подозрительности. – Позволь мне подумать до утра.

– Как угодно, – я щелкнула пальцами. Появились Икбал и Ранмаст с кандалами. – Повесьте на него еще и козьи колокольчики. – У нас их было несколько. Прикрепленные к кандалам Нарайяна, они будут издавать звон при малейшем его движении. Конечно, он был мастер по части всяческих хитростей, но никакая хитрость не помешает колокольчикам выдать его. – Только не удивляйся, если я буду настроена уже не так великодушно, когда в мир вернутся свет и тепло. Тьма всегда приходит, это верно, но и солнце всегда встает.

Я уже сидела, завернувшись в одеяло, а сейчас закуталась в него поплотнее, легла, извиваясь, точно червяк, в тщетной попытке устроиться поудобнее, и заснула. Мои сны были полны зла, что, по-видимому, случается со всяким, кто проводит ночь в Роковом Перелеске.

Я осознавала, что сплю. Мне было известно, что существует возможность проникать в свои собственные сны, хотя со мной никогда такого не случалось. И Госпожа, и Мурген писали об этом. Визуальные элементы не вызвали у меня особого ужаса. Но я была совершенно не готова к тому, что почувствую такое зловоние – смрад, окутавший поле сражения, которое закончилось, наверно, тысячу недель назад. Хуже любого запаха, который я помнила со времен осады Джайкура. Там и сям упоенно пировали бесчисленные вороны.

Спустя некоторое время я ощутила чье-то присутствие. Поначалу вдалеке, потом все ближе, ближе. Я испугалась, не желая встречаться лицом к лицу с ужасной богиней Нарайяна. Хотела броситься наутек, но не знала, как. Мургену пришлось годами учиться тому, как убегать от Кины.

Потом до меня дошло, что никто мне не угрожает. Это присутствие не было враждебным. Оно знало, кто я такая. И забавлялось, чувствуя мой испуг.

Мурген?

Я, моя ученица. Я так и думал, что сегодня ночью ты будешь спать здесь. И оказался прав. Мне нравится, когда я бываю прав.

Это – одна из немногих радостей, доступная мне теперь, когда я стал призраком.

Не думаю, что Сари поймет…

Конечно, нет. Забудь об этом. У меня мало времени. Есть кое-что, о чем тебе непременно нужно узнать, а я не смогу напрямую добраться до тебя снова, пока ты не окажешься на Сияющей Равнине. Итак, слушай.

И я «услышала».

Жизнь в Таглиосе протекает нормально. Скандал вокруг княжеской библиотеки и исчезновение Главного библиотекаря Протектор использовала для отвлечения внимания. Душелова больше волновало укрепление собственного положения, чем искоренение остатков Черного Отряда. По прошествии всех этих лет она так и не стала воспринимать нас всерьез, сколько мы ни бились. Или, может быть, была совершенно уверена, что покончит с нами в любой момент, как только всерьез озаботится этим.

Мурген считал, что это может произойти в любой момент, и поэтому советовал нам двигаться с максимальной скоростью, пока есть такая возможность.

Самые лучшие новости касались Джауля Барунданди. Он проявил полную готовность сотрудничать с нами, горя страстным желанием отомстить за жену. И уже получил свое первое задание, которое следовало выполнить, только если он был полностью уверен, что его не схватят и удастся все провернуть так, чтобы не оставить никаких следов. Оно состояло в том, чтобы проникнуть в покои Протектора и украсть, уничтожить или еще каким-то образом вывести из строя волшебные ковры, которые она в свое время похитила у Ревуна. Если она лишится их, наша позиция в значительной степени упрочится. Он также должен был вербовать союзников – не говоря им, что речь идет о помощи Черному Отряду. Издревна укоренившиеся в сознании людей пугающие предрассудки все еще были очень сильны.

Все звучало великолепно, но я пришла к выводу, что это пустяки. Людей, движимых исключительно жаждой мести, в лучшем случае можно рассматривать как орудия с брачком. Если такой человек позволит своей одержимости разъесть душу, то окажется потерян для нас, не успев сделать ничего по-настоящему важного. А ведь Барунданди был не какой-нибудь рядовой служащий Дворца и в принципе мог помогать нам очень существенно и долго. Но… Ладно, к чему каркать. Посмотрим.

Зато плохие новости оказались плохими в полной мере.

Наша основная группа, которая сплавлялась по реке, уже прошла дельту и теперь спускалась по реке Нагир, то есть существенно обгоняла нас по времени, поскольку мы еще даже не начали свое путешествие к Вратам Теней.

Позапрошлой ночью у Одноглазого случился удар, в то время, когда он вместе со своим лучшим другом Гоблином потягивал крепкое пиво.

Смерть ему не угрожала – благодаря своевременному вмешательству Гоблина. Но его разбил частичный паралич, возникли серьезные проблемы с речью, как это нередко случается после удара. Последнее было в особенности плохо, поскольку затрудняло общение Одноглазого с Гоблином, когда тому требовалось посоветоваться с ним для разрешения очередной проблемы. Одноглазый тужился сказать или написать что-то, но не удавалось разобрать ни слова.

Ничего себе проблема, а? Она могла свести с ума заурядного летописца, которому все время приходилось сражаться с собственной природной тупостью.

Сколько ни старайся, подготовить себя ко всему невозможно. Неизбежное, нанося удар, всегда вызывает шок.

Как будто отвечая таким образом на какую-то очень удачную шутку, вороны, которые кружили над полем, разразились мрачным, издевательским смехом.

Был еще и целый ворох менее значительных новостей. Как только Мурген исчерпал их запас, я спросила:

Можешь связаться со Слинком, если он здесь, неподалеку? И вдолбить кое-что в его тупую башку?

Может быть.

Попытайся. Скажи ему…

Моя идея позабавила Мургена. И он тут же исчез, торопясь проникнуть в сны Слинка, без сомнения, столь же необычные, как мои. Вороны разлетелись, как будто поблизости не было больше ничего для них интересного.

Я оставалась в своем ночном кошмаре, надеясь, что подобные «путешествия» не войдут у меня в привычку, как это случилось с Госпожой и Мургеном. Интересно, Госпожа и сейчас страдает тем же самым? Тогда ее нынешняя могила хуже ада.

На верхушку тощего дерева опустилась ворона, прямо на фоне того, что здесь, судя по всему, называлось солнцем. Мне не удалось толком разглядеть ее, но, похоже, она чем-то отличалась от своих товарок.