масса моих людей доберется до России своим ходом чуть позже. Простой и элегантный выход из ситуации.

Но потом я задумался — а как все это будет выглядеть со стороны? Да, на меня охотятся, да, я имею моральное право прятаться, но если уж я в Хоккайдо не побоялся ехать, то сейчас выказываю явное недоверие правителю страны. Ведь запретить… хотя скорее, помешать мне вылететь из Японии может лишь он. Я, конечно, не самого лучшего мнения об императоре, но демонстрировать это открыто всей стране как-то неразумно. Добавим к тому, что скрыть свои действия мне помогает посол другого государства, что тоже не очень. Решил пообщаться на этот счет с Атарашики, но той в принципе было плевать на способ — она была против самой поездки, точнее, моего в ней участия. В этом свете любые мои действия были неправильными. В том числе и обращение за помощью к российскому послу. С другой стороны, она вообще была против того, чтобы просить у кого-либо помощи. То есть не только у посла, но и у императора. А ведь я, признаться, думал, что она как раз и выберет самый простой ход — заручиться поддержкой главы государства. Запретить он не может, так пусть помогает. Уж император-то смог бы скрыть мой отъезд. Но для меня именно император был главной проблемой. Я тут все распинаюсь, что запретить мне выехать в другую страну он не может, но чисто технически это не так. Аматэру не клан, мы свободный род. По идее мы никому не служим, но это не означает, что мы можем игнорировать приказы главы государства, в котором живем. Мы живем по законам этой страны, а император — это закон. Либо так, либо уматывать в другую страну, что проблематично, если ты не одинокий человек, за спиной которого ничего и никого нет.

В общем, я не знал, как поступит император, и это меня напрягало. С другой стороны, чем ближе была поездка в Россию, тем больше меня напрягала необходимость скрывать свои действия. Я бы даже сказал — раздражала. Это как если устроиться на работу менеджером, но работать при этом грузчиком. Реально раздражает. Я менеджер, а не грузчик, Аматэру, а не простой аристократ. Раз уж так сложилось и вступил я именно в этот род, то какого хрена я шкерюсь? Ну то есть понятно почему, но именно это и раздражает.

В какой-то момент меня достали эти мысли. Однако иногда… да что уж там — частенько я действую на эмоциях. Так что, связавшись с Леной, отдал распоряжение подготовить перелет в Питер. Официально. Зарезервировать воздушный коридор, согласовать все с аэропортом в Петербурге, подготовить мой самолет и много чего еще, что надо сделать при перелете в другую страну. И естественно, император отреагировал. Он не мог не отреагировать.

Сначала пригласил на встречу Атарашики. Когда та вернулась, рассказала, что он пытался уговорить ее повлиять на меня, дабы я остался в Японии. Это если в целом. Разговор, как я понял, был полон недомолвок, и основная его часть состояла из попыток выяснить, что я вообще забыл в России.

— Так что он выяснил-то? — спросил я Атарашики под конец нашего разговора.

— Дела рода, связанные с нашей войной с Хейгами, — ответила она.

— Я так понимаю, про Хейгов ты упомянула, чтобы он совсем в неведении не находился? — уточнил я.

— Да, — произнесла она, после того как сделала глоток английского чая. — Что-то ему было необходимо сказать, иначе он и глупость совершить мог.

На это я покачал головой.

— Он и сейчас ее может совершить, — вздохнул я. — Все-таки по факту он ничего не знает.

— Ты не совсем прав, — чуть улыбнулась она. — Войны в целом довольно личное, я бы даже сказала, интимное дело, а уж войны с иностранным противником — так и вовсе… Если он начнет мешать нам теперь, выставит себя в очень плохом свете.

— Для этого о цели моей поездки должно знать больше людей, — не согласился я.

— При чем тут другие люди? — вздернула она бровь, глянув на меня с недоумением. — Он перед нами выставит себя не в лучшем свете. Это уже не финансы, что идут отдельной статьей в отношениях, и не информация о Патриархах, которая принадлежит только нам, и лишь мы решаем, что и кому говорить. Это война, Синдзи, и, мешая нам, император выступает на стороне Хейгов. На такое он не пойдет.

— То есть, — поморщился я, — вся эта нервотрепка с решением, как поступить, была бессмысленна? Я мог просто официально заявить, что поездка связана с войной? Да чтоб вас…

— А то, — усмехнулась она. — Думаешь, почему мне было плевать на твои метания? Что бы ты ни сделал, у нас всегда есть чем отговориться.

— А сразу сказать? — спросил я со вздохом, хотя уже в следующее мгновение знал, что она ответит.

— Учись думать сам, — произнесла она, сделав еще один глоток чая. — Я не всегда буду рядом, чтобы подсказать тебе правильное решение.

До моего отлета произошло еще одно приятное событие — Атарашики, а именно она у нас заведовала «тылами», сумела купить еще один дом в квартале, где стоит мой особняк. Если ты не пользуешься своим положением и стараешься решить дело полюбовно, то купить дом в квартале, где обитают Аматэру, вообще-то непросто. Это и раньше-то, когда тут жил Чесуэ, было сложновато, все же здесь не простые люди обитают, а теперь и вовсе все жестко. Лично я давить на местных жителей не хотел, неправильно это, а Атарашики порой и вовсе была чрезмерно благородной, вот и вылилось все в многомесячные торги. Рано или поздно я все здесь скуплю, время терпит, к тому же у меня его много.

Новый дом уже третий в этом квартале, принадлежащий моему роду. Это если не считать поместья, в которой я живу. Первые два были куплены почти сразу, как сюда переехала Атарашики, и с ними нам… Даже не знаю, «повезло» — не совсем правильное слово. В общем, после атаки Ямаситы, когда мы с «крольчатами» и людьми Антипова оборонялись здесь, меня увезли в полицию и очень долго мариновали там. Как позже выяснилось, мариновали из-за одного старика, который жил неподалеку. Мелкий аристократ, которому не понравилось, что ему мешают спать. Не скажу, что он плохой человек, просто вредный; в конце концов, он попросил полицейских именно мозги мне вынести и нервы попортить, не более. Ни чем иным, как вредностью я это назвать не могу. Полиция не особо скрывала, чью просьбу выполняет, так что