— Как-то управитесь?.. — пробурчал он, не глядя на гостей.

Перед дверью, окованной железными полосами, монах остановился, нашарил ключ и аккуратно, не торопясь, отомкнул замок. Потом зажег свечку, переложил ведро в левую руку, взял свечку правой, отдав перед тем корчаги Владимиру.

— Не оступитесь, ступеньки у нас поистерлись, — предупредил он.

Шли в темноте осторожно и не без странного волнения. Подвалы были глубокие, и чем глубже, тем обширнее. Владимир воодушевился, его восхищало все: холод и сырость, таинственность старинных сводов, игра теней от мигающей свечки.

— Кто знает, что здесь происходило, — проговорил он зачарованно.

— И я об этом подумал, — отозвался капитан. — Будто давит здесь на тебя что-то… А стоят всего-навсего бочки с монастырским вином.

Стамате с удивлением оглядывал стены подвала.

— Дай нам, пожалуйста, и брынзы тоже, — говорил домнул Соломон.

Монах выпустил вино из бочки, и оно с шипением хлынуло в корчагу, распространяя густое терпкое благоухание. Владимир как завороженный глядел на рубиновый водоворот в глиняном горшке. Ударив в ведро, вино брызнуло в разные стороны.

— Из здешних вин самое лучшее, — сообщил Андроник.

Вздрогнув от неожиданности, все обернулись.

— Откуда ты взялся, голубчик, мы и шороха не слышали? — весело спросил домнул Соломон.

Андроник махнул рукой на проход между бочками.

— Вот отсюда, — объяснил он спокойно. — Во дворе я вас потерял и отправился прямо в подвал. Не первый раз сюда спускаюсь, — прибавил он с улыбкой. — Сколько ведер вина здешнего выпил…

Монах поднял глаза, вглядываясь в лицо говорившего. Неверный свет свечи выхватывал из темноты бледные, с глубокими тенями лица.

— Узнали, отче? — спросил Андроник, приглаживая рукой волосы.

— Много гостей принимает монастырь, — ответил монах, опуская глаза, — трудно припомнить.

— Но уж меня-то вы знаете, — медленно выговорил Андроник, словно бы говорил для одного только монаха. И быстро обернулся к остальным, обводя руками своды: — Эти стены я знаю, словно жил в них с первого дня… Иной раз мне даже чудится, будто я сон смотрю, так много всякого вспоминается. Кто мне это рассказал, кто помог увидеть?.. Я словно бы родился с этим монастырем…

Домнул Соломон рассмеялся. Он держал в руках одну из корчаг и с удовольствием ее взвешивал.

— Говоришь как по писаному, — сказал он Андронику. — Как в той сказке, где людям привиделось, словно они уже жили когда-то, словно успели уже прожить другую жизнь…

— Нет, — с подкупающей простотой ответил Андроник, — мне не кажется, что я уже жил когда-то и успел прожить другую жизнь. Мне кажется, что я так и жил здесь все время, с того самого дня, как построили монастырь…

— Тому уже больше сотни лет будет, — сказал монах без особого удивления.

— И много больше, твое преподобие, — с улыбкой добавил Андроник.

Владимир не без робости взглянул на призрачное в неверном свете лицо Андроника. Может, подвальный сырой холод, может, хмельной запах пролитого вина, а может, шевелящиеся на стенах тени поуняли его восторженность. Ему подумалось, что Андроник над ними издевается, рассказывает сказки, морочит всем головы. Лицо Андроника показалось ему сумрачным, но как-то по-особенному блестели у него глаза, когда он смотрел то на одного, то на другого, словно готов был тут же рассмеяться. «Неужели никто не замечает, что Андроник над нами издевается или просто-напросто рассказывает свои сны, хлебнув неведомо где винца?»

— После честной расплаты, бояре, отправляемся восвояси, — провозгласил домнул Соломон, отсчитывая банкноты.

И капитан Мануилэ, как другие, тоже словно бы онемел, затерявшись в потемках. Очнулся он, услышав Андроника, который опять заговорил, обводя рукою стены.

— Думаю, теперь никто и знать не знает, — говорил Андроник, — что на этом самом месте умерла дочь Моруцци, настоящая его дочь, хоть и незаконная, а не та, которую он удочерил при втором своем браке…

Монах поднял удивленные глаза и мелко торопливо перекрестился. Андроник притворился, что ничего не заметил, и продолжал, пристально глядя на Мануилэ:

— Я и сам не смог бы сказать, откуда знаю об этом, но так все оно и было. В этих самых стенах умерла бедняжка Аргира, красавица, на меду замешенная, как говорили о ней в насмешку…

— А отчего она умерла? — спросил Владимир вполголоса.

— Привезли ее сюда силком, старик отец ничего не знал… Говорили, что не знал ничего и настоятель… В те времена женщин в мужские монастыри не допускали. Привезли ночью, и вскоре она скончалась, а отчего и как, неизвестно. От нее хотели избавиться, потому что в тот год ожидалась вторая женитьба старика и у него должна была быть другая дочка… На третью ночь умерла Аргира… Вот здесь, на этом самом месте… — Андроник оглянулся и обвел руками круг. — Вы хоть иногда молитесь за нее, отче? — неожиданно резко спросил он монаха.

Ключарь отрицательно покачал головой. Он в первый раз слышал эту историю, и она показалась ему языческой, неправдоподобной. Боярская дочь, умершая в подвалах монастыря, — нет, в такое он не верил.

— Пойдемте, а то что-то зябко, — сказал домнул Соломон.

Тронулись. Зябко было всем и от подвального холода, и от жутковатой истории, нежданно-негаданно рассказанной Андроником.

— С чего ты вдруг решил стращать нас этой девицей? — спросил Андроника домнул Соломон, как только они поднялись наверх.

Андроник рассмеялся.

— Я так шучу иногда, если придет в голову озадачить милых, приятных людей, — сказал он каким-то не своим голосом. — А ведь правда чрезвычайно грустная история.

Ночь показалась теплой после подвального холода. И виден был немалый кусок неба между кельями и деревьями. Двор, казалось, был слегка подсвечен где-то неподалеку спрятанным светом.

— Красота какая! — воскликнул домнул Соломон, глядя вверх и изумляясь обилию звезд. Он стоял посреди двора, прижимая к себе корчагу с вином. Андроник, воспользовавшись его неподвижностью, подошел и шепнул ему так, чтобы не слышали остальные:

— Очень прошу, не рассказывайте дамам мою историю… У них испортится настроение…

Домнул Соломон хитро подмигнул ему. Но, приглядевшись к Андронику, потерял всякое желание шутить. Глаза Андроника отливали металлическим блеском, мрачные, угрожающие.

— Черт, да и только! — воскликнул с усилием домнул Соломон. И действительно почувствовал себя бессильным и слабым перед этим неоперившимся юнцом. Вспомнил, сколько все они натворили глупостей. А что, если Андроник один из тех проходимцев, которые напускают на добрых людей сонную одурь, подсыпав в вино порошочек, а потом их грабят?..

Домнул Соломон тронулся было с места, томясь неопределенным сомнением.