– Ну, сможешь сделать это потом, когда…

– Да пошел ты! Не буду я с тобой работать. О’кей, ты объяснил, почему не можешь наштамповать сувайворов, и я понял проблему. Но уговаривать у тебя получается хреново. С каждым твоим словом мне все меньше хочется иметь с тобой дело.

Катаев пожимает плечами:

– Тебе со мной детей не крестить. А работа…

– Прежде всего, да? – перебиваю я в бешенстве. – А потом тебе «что-нибудь нужно будет», и на месте Шатуна или Стрельцова окажусь я, или Рита, или… – Я аж задохнулся, слова кончились. Остались одни эмоции, но без сил они так и обречены были бурлить внутри меня. По морде не дашь, потому что мне каждое движение дается тяжким трудом и болью, а другие способы… Его ведь не заморозишь и жизнь из него не выпьешь – тоже сувайвор, мать его! Если у меня и была жалость к этому биороботу, пусть даже преследующему благие цели, то теперь она напрочь испарилась. – Вот что, – деревянным голосом произношу я, совладав с приступом ярости, – все, что мне от тебя нужно, – большой запас антиновы. Он наверняка найдется здесь, на бывшей базе АПБР. А когда я его получу, мы разойдемся, как в море корабли. Не хочу больше ни видеть тебя, ни слышать…

Даже покер-фэйс Катаева не совершенен. Возможно, конец питерского Источника подействовал на него сильнее, чем он хочет показать, и Посвященный теперь – сбитый летчик. Хуже держит удар. Сейчас на его лице на мгновение появляется выражение, будто я ему таки врезал. Пусть не физически, а словами. А чего он хотел, ежики?! Но тут же забрало шлема Посвященного снова опускается.

– Жаль, что ты так настроен… А зачем тебе антинова?

– Для Риты.

– Уже не надо. – Катаев пытается улыбнуться, но и это у него не очень получается. Что поделать, сегодня просто не день Бэкхема. – Мы провели тесты – зависимости от вакцины у нее больше нет. Видимо, ваш ребенок постарался.

Ого! Вот это новость! Не выдерживаю, улыбаюсь.

– О как! Спасибо!

– Не за что. Это не моя заслуга. – Он поднимается, собираясь уходить. – Послушай, если ты…

– Не передумаю! – снова перебиваю я. – И вообще у меня теперь семья.

– И все же. Если вдруг – дай сигнал в информационное пространство эгрегора. Как туда попадать, ты теперь знаешь. Выздоравливай. Пока.

Он удаляется, прямой, как палка. И такой же деревянный. Когда дверь за ним закрывается, я облегченно вздыхаю.

* * *

– Ну что, убалтывал? – Рита полна нетерпения и сгорает от любопытства.

– Еще как!

– А ты?

– Я кремень! – улыбаюсь. Не могу не улыбаться, глядя на нее. Вся злость на Катаева отступает на второй план, потому что вот оно, главное, сидит рядом со мной на постели и держит меня за руку. – Сказал, что мне нужно посвятить себя семье.

– Семье?

– Ну да. Ты ведь не откажешься создать со мной ячейку общества? Правда, кольца у меня при себе нет, чтобы по всем правилам предложение сделать. И на колено встать трудновато… – Шучу-то я шучу, вернее, пытаюсь, а бурлит у меня в душе не меньше, чем при разговоре с Катаевым. Только совсем по-другому бурлит.

– М-да, с кольцом ты прокололся! – с веселой иронией произносит Рита, и глаза ее блестят. – Еще неизвестно, что бы я тебе ответила, но колечко бы на память не помешало.

– Что значит «неизвестно»? – Ее слова повергают меня в легкую растерянность. Не очень подходящая у меня сейчас форма для разгадывания ребусов… – Я, конечно, понимаю, что вечно втравливаю тебя в неприятности, и вообще от меня одни проблемы, но…

– Помолчи чуть-чуть, ладно? – Она кладет мне палец на губы. – А то еще много глупостей наговорить успеешь. – Прижимается к моей груди и счастливо смеется: – Темка ты мой Темка! Какой же ты все-таки балбес! Куда ты теперь денешься от меня и этой ячейки общества!