Истории известны случаи, когда женщины переодевались мужчинами и участвовали в военных кампаниях в течение нескольких месяцев или даже лет. Находясь на службе, они проявляли такую же храбрость, как и мужчины; однако разоблачение всегда вело к увольнению их с военной службы, инициированному командирами — мужчинами, которые вне зависимости от достигнутых женщиной результатов испытывали неловкость в их присутствии. Помимо этих случаев, по-видимому, единственной сферой, где женщины хоть в какой-то степени открыто принимали участие в боевых действиях, т. е. в сражениях, а не в восстаниях, были мифы. Поучительна история амазонок (дословно — «без грудей»). Предположительно, амазонки представляли собой народ женщин-воинов, которые жили на побережье Черного моря, на задворках цивилизации. В различных легендах предпринимались попытки дать объяснение тому, как им удавалось воспроизводить себе подобных. Либо наследницами становились пленные, либо женщины встречались с мужчинами раз в год с целью зачатия; в любом случае, судьба мальчиков была предрешена: их убивали. Характерным оружием амазонок был лук, который считался оружием трусов. Более того, амазонки не могли обладать храбростью. По-гречески «храбрость» — andreia, слово это, в свою очередь, произошло от слова aner («мужчина»). Таким образом, были они легендарными или нет, но статус амазонок был сомнителен. Они не могли обладать единственным качеством, которое наиболее существенно для воина. И вдобавок для того, чтобы стать воинами, им (как будто мало им было всего остального) приходилось отказываться от секса и, по одной из версий, отрезать себе грудь — то, что отличало их от мужчин.

Современные женщины, находящиеся на военной службе, обязаны носить ботинки со шнурками на низком каблуке и коротко стричь волосы. Ювелирные украшения, яркий макияж, мини-юбки и глубокие декольте запрещены, так как могут вызвать чувство неловкости у военнослужащих-мужчин. В таких армиях приняты толстые тома уставов, в которых содержится перечень допустимых и недопустимых действий в отношении сослуживцев женского пола; при чтении этих материалов создается впечатление, что изнасилование — это единственное, о чем думает каждый мужчина. Например, в Армии обороны Израиля теоретически наказуемо, если солдат-мужчина и солдат-женщина провели вместе ночь. Командиру запрещается подвергать своих подчиненных женского пола сексуальным домогательствам, и это, в строгом смысле слова, означает, что от него ожидается, что он не будет обращать внимания на их женскую сущность. Женщинам предоставляют отдельные помещения, которые находятся вне пределов досягаемости мужчин. Военному врачу не разрешается осматривать солдат женского пола, а военному полицейскому запрещено прикасаться к ним, за исключением случаев, когда предварительно были приняты меры, исключающие возможность сексуальных домогательств. Армии других стран пытались решить эту проблему аналогичными способами, что часто наносило ущерб их боевой эффективности: например, запрещая рядовым военнослужащим мужского пола встречаться с женщинами — офицерами (для того, чтобы избежать обвинений в сексуальной дискриминации, все неформальные контакты между офицерами и другими военнослужащими пришлось запретить). Когда в армии США впервые были созданы «смешанные» роты, ходили даже разговоры о том, чтобы обеспечить женщин одноразовыми картонными пенисами, для того, чтобы они могли мочиться, стоя в поле.

Потребность во всех этих мерах предосторожности возникает из-за того, что вооруженные силы являются социальными организациями. Подобно тому как это происходит в других организациях, только в гораздо большей степени, их способность функционировать зависит от их сплоченности. Лучшими вооруженными силами всегда были те, в которых солдаты, даже глядя смерти в лицо, знали, как стереть грань между «ты» и «я» в пользу «мы». Обязательное требование, что радость и боль должны делиться поровну между всеми бойцами, совершенно не принимает во внимание отношения между мужчиной и женщиной — отношения, которые в силу биологических или социальных причин всегда носят личный характер. Во многих племенных сообществах существуют брачные институты, которые нам покажутся странными и запутанными: они разрешают не только полигамию и полиандрию, но даже ограниченный обмен женами в пределах большой семьи или клана. Более того, полигамия получила распространение во многих других социумах, которые вовсе не примитивны. И тем не менее, по-видимому, ни одно общество никогда не практикует полный промискуитет и никогда не относится к мужчине и женщине абсолютно одинаково. Противоречия между социальными требованиями и личными привязанностями настолько существенны, что армии нередко стремились превратить своих солдат в полуевнухов, запрещая им жениться и заставляя брить усы и бороды, т. е. наиболее характерные внешние признаки мужчины. И наоборот, присутствие женщин в армии терпят только в той степени, в которой они дефеминизированы. Либо они становятся общественной собственностью, т. е. проститутками, либо к ним следует относиться как к мужчине в женском обличье. Многие женщины считают эту альтернативу унизительной, и неудивительно.

Подведем итог. То, как к женщине всегда относились и продолжают относиться в армии, достаточный аргумент, опровергающий восходящее к Клаузевицу представление о войне как о средстве для достижения цели. С другой стороны, тот факт, что начиная с середины 1970-х гг. женщины получили возможность поступать на службу в армии многих западных стран, не должен рассматриваться как признак изменения отношений между полами. Только в Израиле, маленькой стране, народ которой в течение многих лет сражался с многочисленными врагами, вооруженные силы приветствовали широкое привлечение женской рабочей силы, но даже в этом случае участие женщин во многих отношениях было сопряжено с проблемами. Во всех остальных случаях не соображения национальной безопасности, а феминистское политическое давление способствовало созданию законодательной базы и проложило женщинам дорогу в ряды вооруженных сил. Таким образом, сами армии едва ли отдают себе отчет в том, что они теряют свою роль реальной боевой машины. В период, когда их полезность подрывается ядерным оружием, с одной стороны, и конфликтами низкой интенсивности — с другой, ведение войны — это последнее, что может входить в планы большинства армий, находящихся в распоряжении государств современного типа. В этой ситуации факт, что армии смогли или были вынуждены найти нишу для женщин, может рассматриваться в качестве как причины (хотя и не основной), так и признака их заката.

В книге новелл «Тринадцать трубок» советского писателя Ильи Эренбурга есть одна («Четвертая трубка»), где повествуется о двух солдатах времен Первой мировой войны, которых командиры послали патрулировать «ничейную» полосу. Пьер — француз, невысокий загорелый виноградарь из Прованса. Петер — немец, рослый, белокожий фермер, выращивавший картофель в Восточной Пруссии. Пьер сражается за «свободу, или железо, или уголь, или черт знает за что». Петер тоже сражается за «свободу, или железо, или уголь, или черт знает за что». Готовясь схватиться врукопашную и убить друг друга, каждый думает о грудях своей жены.

Если смотреть на войну с точки зрения высокопоставленных лиц, принимающих решения, она действительно может быть инструментом для достижения или отстаивания политических целей, хотя при ближайшем рассмотрении почти наверняка окажется, что их предполагаемая рациональность — всего лишь тонкая кожура, под которой скрываются другие, менее осознанные мотивы. Впрочем, как бы там ни было, множество бойцов, принимавших участие в большинстве известных войн, вероятно, даже не отдавали себе отчет в том, какова действительная суть политических соображений, якобы ради которых они должны были сражаться. Но если даже воины понимают эти мотивы, все равно связь между ними и различными факторами, составляющими боевую мощь армии, никогда не бывает простой. Политика организованного сообщества далеко не всегда совпадает с целями составляющих его индивидов. Только в крайних случаях, когда идет война за выживание, интересы сообщества напрямую связаны с жизнью каждого человека; и даже в этом случае совпадение не всегда бывает полным.