Я залезла на кровать, стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы шевеления матраса не причиняли Дранишу лишнюю боль. Сдула в одну кучу перья из разорванной подушки и смахнула их на пол. Потом легла, натянув на себя одеяло до подбородка. Драниш улегся рядом, не говоря больше ни слова.

— Я была уверена, что ты умер. — Я первой нарушила молчание.

— Я был очень близок к этому, — откликнулся тролль. — Если бы не ваше вмешательство и не целительское искусство Даезаэля, я бы точно умер. После горячки боя я был совершенно истощен и изранен. Но, — тут Драниш повысил голос, — я не думал, что ради моего спасения ты снова будешь рисковать своей жизнью! Когда ты прекратишь играться с магией?

— Я не игралась! — возразила я тоном обиженной девчонки.

Драниш фыркнул:

— Ну да, конечно! Только утром встав с постели после исцеления, ты вечером уже снова обращаешься к силе рода!

«Вообще-то за день я три раза обращалась», — подумала я, но ставить в известность Драниша не стала.

— Даже мне, полному профану в магии, понятно, что это очень опасно! — сердито выговаривал мне тролль.

— Ты что, меня отчитываешь? — Я изумилась настолько, что даже приподнялась на локте, чтобы взглянуть ему в лицо.

Драниш раздраженно хмурился и совсем не скрывал этого. Все-таки насколько с ним проще беседовать, чем с непроницаемым капитаном!

— Кто-то же должен это сделать! — ответил он. — Почему не я? Разве послушаешь ты Мезенмира? Или Ярослава? А твой дядя сейчас не в том состоянии, чтобы что-то говорить.

Мне стало стыдно. Носясь со своими личными проблемами, я совершенно забыла про дядю и отряд, который должен был сопровождать меня обратно в домен.

— Как он? Как его люди? — спросила я.

— После вашего бегства из лагеря Сыча их осталась только половина, а Велимор тяжело ранен, но Даезаэль обещает, что он выживет, — ответил Драниш. — Наш хозяин тоже ранен, но больше, чем ранения, его печалят огромные потери, которые понес замок во время осады. Тар Уйэди еще вчера послал гонцов в Совет ульдонов с просьбой о помощи и извещением об одностороннем нарушении мирного договора.

— Ты хорошо осведомлен, — удивилась я.

— Информация во время войны — это жизнь. — Тролль тяжело вздохнул и замолчал.

— Ты ничего не сказал про Персиваля и Тису, — напомнила я.

— А что с ними сделается? — удивился Драниш. — Тиса не новичок в сражениях, а раны у нее несерьезные. Персик всю битву просидел в колбасном подвале со служанками. Охранял. Теперь гордится своей смелостью — девчонок утешал.

Голос Драниша прервался. Он тяжело вздохнул.

— Прости, — повинилась я. — Ты себя так плохо чувствуешь, а я донимаю тебя разговорами.

— Давай спать, — просто сказал тролль и через несколько минут засопел, иногда тихонько постанывая.

Я долго лежала без сна, вглядываясь в темный полог кровати. В голове крутились обрывки каких-то мыслей, а все тело было таким легким, будто хотело улететь. События последних дней как будто освободили меня от цепей, удерживающих мою душу на земле. Я чувствовала себя так же, как и во время грозы, когда моя сила, унаследованная от поколений магически одаренных предков, рвалась вплестись в танец стихии.

Только сейчас я не стала сдерживаться и поплыла, поплыла в темную высоту, где нет ни сложностей, ни предательств, ни боли…

…Мне было щекотно. Что-то неторопливо ползало по носу, иногда касаясь ноздрей. От этого нестерпимо хотелось чихать. Я сморщила нос, надеясь, что надоедливое насекомое улетит, но это не помогло. Тогда я несколько раз чихнула, да так сильно, что в голове раздался звон.

— Открой глаза, — ласково попросил меня голос Даезаэля.

Я немедленно послушалась, не столько потому, что он попросил, а потому, что он это сделал ласково. Насколько я знала эльфа, за этой лаской могли последовать крайне неприятные вещи, и лучше их встречать лицом к лицу.

— О! — довольным тоном сказал целитель. — Как тебя зовут, радость моя?

— Ясноцвета Крюк, — четко сказала я. Со мной что, было настолько плохо, что я даже собственного имени вспомнить не могла?

— А меня?

— Даезаэль Тахлаэльбрар. А что случилось? Что со мной было?

— А, пустяки. — Даезаэль даже не попытался скрыть фальшь в голосе. Он почесал переносицу перышком, которое держал в своих длинных изящных пальцах, и улегся рядом.

Я приподнялась и покрутила головой. Я была все в той же комнате, в которой очнулась первый раз в замке ульдона и в которой меня пытался убить Жадимир. Над кроватью все так же висел балдахин из темно-зеленой ткани, только в комнате уже не было перьев, а из окна лился яркий полуденный свет.

— Расскажи, пожалуйста, что случилось после того, как мы заснули с Дранишем, — попросила я, подозревая, что сегодня — это совсем не следующий день после бурной ночи. Да и целитель выглядел слишком хорошо, а после магического истощения он никогда быстро не восстанавливался.

— Заснули? — фыркнул эльф. — Эта тупая орясина заснула, а ты…

Он неопределенно помахал рукой в воздухе и сделал такое скорбное и одновременно радостное лицо, что я поняла — дело было плохо.

— А я? — пришлось настойчиво спрашивать, потому что я подозревала, что Даезаэль будет наслаждаться своей игрой так долго, сколь это будет возможно.

— А ты посмотри на свою руку, — посоветовал мне эльф.

Я вытащила из-под одеяла свою правую руку и недоуменно уставилась на нее. Рука как рука, пять пальцев, разве что мелкие царапины, оставшиеся после лесных приключений, зажили. На левой руке тоже никаких особых изменений не обнаружилось. Я вопросительно посмотрела на эльфа, надеясь получить объяснения.

— Ты внимательнее, внимательнее смотри. — Даезаэль излучал крайнее довольство собой.

Я, уже немного испуганная, исследовала свои руки от кончиков пальцев до локтя. Для этого пришлось закатать рукава кружевной ночной сорочки, в которую я была одета. Руки были вполне даже ничего.

— Если не доходит, можешь еще на ноги посмотреть, — сказал эльф.

В кишках у меня екнуло, я пошевелила пальцами ног и несколько раз согнула колени. Ноги слушались отлично. Исследовать их под пристальным взглядом целителя, пусть он и видел меня обнаженной, мне не хотелось.

— Даезаэль, — я приняла смирный и покаянный вид, а голосу придала жалобности, — объясни, пожалуйста!

— Я-то думал, вы, женщины, к такому чувствительны, но твою железную уверенность в собственной красоте ничем не прошибешь, — вздохнул эльф. — Ты же потолстела!

У меня как будто пелена с глаз упала. В то утро, когда я очнулась в замке ульдона, я была тощей, словно одичавшая кошка, только косточки торчали. Сейчас же мои руки выглядели почти нормально. Конечно, до обычной в среде аристократок полноты мне еще было далеко, однако я уже не выглядела так, будто меня может унести легкий ветерок.