Кроме этой книги Илья Александрович написал еще несколько. Сборники рассказов, романы «Шахтарчук», «Стеклодувы» (любопытно, что это повествование о судьбах константиновских стекольных заводов вышло один-единственный раз в Харькове в 1929 году и давно уже стало раритетом), повесть «На берегах Кальмиуса». Немного, конечно, если не знать, что профессиональным писателем Гонимов стал лишь в 53 года.

В «Черте оседлости»

Гонимов, как нетрудно догадаться, псевдоним. Настоящая фамилия писателя — Горош. Родился он 18 декабря 1875 года в семье бедного еврейского учителя в крохотном селеньице Кайнес Режицкого уезда Витебской губернии. Сегодня это Латвия, неподалеку — Даугавпилс. А тогда это была еще и пресловутая позорная «черта оседлости», из которой юному Илье Горошу смерть как хотелось вырваться. Но куда нищему еврейскому пареньку податься — без средств, без связей?

Подался для начала в Вильно, Вильнюс значит. Там поступил учеником в мастерскую еврея-медника. Урывками занимался самообразованием. Это очень характерная черта для поколений конца XIX — начала XX в. — заниматься самообразованием, читать запоем все, что под руку попадется — от официальной газеты Синода Русской Православной церкви до сочинений Ивана Франко. В 1895 году работа у медника становится для Ильи непереносимой, и он начинает практиковать как частный учитель.

Интересно, что только через три года Горошу удается сдать экстерном экзамены за курс реального училища. Для него это была высшая планка в образовании. И дальше в его жизни начинается этап путешествующего (или, если угодно, бродячего) учителя в селах Сувалкской и Витебской губерний.

Смеем предположить, что Илья таким образом повторял не столько Григория Сковороду, сколько своего отца. Иногда его можно было видеть в том же Вильно. В общем, мотало молодого человека по свету, никак не мог он «нагреть теплого места». Правда, в 1905–1908 гг. судьба, казалось, улыбнулась Илье — богатая семья из города со странным названием Судорги (литовское, поди) нанимает его учителем для своих детей. Российская империя была охвачена огнем пожарищ — то пылали панские да господские усадьбы. В Москве и Питере гремели бои — элита царской гвардии, Семеновский и Преображенский полки, сносили баррикады восставших рабочих. В то время впервые проявилась тяга нашего героя к сочинительству. Соответственно духу эпохи первое его произведение именовалось «Разбитое стекло». Цензор, понятное дело, не пропустил пробу пера из журнала, куда она была отослана.

В Донбасс!

Ветер перемен и тяга к перемене мест снова подхватили Илью Гороша. Подхватили и перенесли прямиком в Донбасс. Сначала в Юзовку, но в ней он не задержался, а после уж в Алчевск, где и осел на долгих 12 лет. Здесь получил профессию наборщика в местной типографии, здесь же пережил и Великую революцию, и Гражданскую войну.

В 20х годах Илья Горош переезжает в Бахмут (Артемовск). Здесь тоже типографствует помаленьку, горбясь у касса-реалов, набирая по заданию Донецкого губревкома текст книги Ленина «Государство и революция», а заодно пристает к группе молодых пролетарских писателей. «Забой». А как же еще прикажете в Донбассе?

Завязавшаяся было дружба с Борисом Горбатовым, Георгием Марягиным, Павлом Беспощадным была недолгой. Илья Александрович подался в Харьков, который, напомним, тогда был столицей Украинской республики. Здесь он устраивается работать в издательство «Украинский рабочий», здесь он публикует свой первый рассказ «Степан Легионов». А было ему уже 53 года. Как вспоминал сам Илья Александрович позже: «Выход этого рассказа дал мне уверенность в том, что есть смысл заниматься творчеством». Так родился писатель Илья Гонимов. Потом были романы, рассказы и повести, членство в Украинском союзе пролетарских писателей. И, наконец, настало время главной книги его жизни.

История фабрик и заводов

Известно, что впервые идею создания серии «История фабрик и заводов» выдвинул в статье газеты «Правда» Максим Горький. Было это в 1931 году. Сотни и тысячи энтузиастов откликнулись на этот призыв пролетарского писателя. В их числе был и харьковский писатель Илья Гонимов. Строго говоря, «Старой Юзовке» предшествовала одна маленькая книжечка, чудом сохранившаяся в фондах Донецкой областной научной библиотеки им. Крупской. Вот она перед нами — тощая, в 55 страниц всего, обложка самодельная — «Гонимов И., Ледянко Н. Пробные главы из истории Сталинского металлургического завода им. Сталина. 1934». Собственно, это всего две главы. Мы не будем на них останавливаться подробно, сегодня это уже не более чем раритет, но раритет многозначительный, дающий нам возможность понять, как и когда началась работа над первой книгой по истории Донецка.

Гонимов был в этом деле первопроходцем. А им всегда труднее всех. Его приятель по Бахмуту и «Забою» писатель Георгий Марягин оставил нам небольшие воспоминания о том, как создавалась «Старая Юзовка». Приведем здесь фрагмент из них.

«Он изучает архивы Донбасса, Ростова, Днепропетровска, Харькова, тщательно записывает воспоминания старожилов Юзовки — первых ее металлургов. Время многое занесло своим песком, но писатель, упорно «промывая» груды воспоминаний, отыскивает среди них золотые самородки из истории украинского рабочего класса, которых нет ни в одном архивном документе. Работа огромна, кропотлива, сложна, — это не смущает Гонимова. Его вдохновляет каждая новая находка. Как-то в годы первой пятилетки я встретил Илью Александровича на станции Ясиноватая — он возвращался из Сталино. Как всегда, бодрый, общительный, он поделился:

— Богатым еду, богатым. Каких людей встретил! А ну, угадайте!.. Самого Максименко! Друга Курако. Да еще сына Берви, того Берви-Флеровского, книгами которого зачитывался Горький. Много записал интересного. Оживает история Юзовки, оживает».

Труд, действительно, был адский. При том состоянии донецкого транспорта встречи с людьми превращались в многие километры исхоженных дорог. Гонимов пешком не однажды прочесал Ларинку, Смолянку, Рутченково.

«Старая Юзовка»

В 37 м, когда Гонимову стукнуло 62 года, «Старая Юзовка», как уже говорилось, увидела свет. Многое в ней, конечно, было несовершенно. Как и всякий первый «блин», он в известной степени вышел комом. Забегая вперед, скажем, что, вернувшись в 1946 году из эвакуации (из Самарканда), Илья Александрович, поселившись теперь уже в Сталино, до конца жизни совершенствовал книгу. А прожил патриарх донецкой историографии, как и положено патриарху, долгую жизнь — он скончался в 1964 году, в возрасте 89 лет. Его иногда видели на лавочке у подъезда своего дома на пересечении Седьмой линии и Театрального. Подслеповато щурясь сквозь толстые линзы очков, он с любопытством рассматривал жизнь города, о рождении которого написал первым. Город рос, ширился куда стремительней, чем в хорошо известный ему период.

Это уже было очень далеко от грязной, закопченной, продымленной насквозь Юзовки. Уходил в прошлое и облик Сталино. Родился новый город — Донецк, чья