– Что сказать детям?

Фрэнклин захлопнул багажник.

– А на кой черт вообще что-нибудь говорить им?

– Они, наверное, удивятся, если на письмах мамули и папули будет разный почтовый индекс.

– Не преувеличивай. Это ненадолго. Так или иначе, завтра я уезжаю в Спрингфилд.

– Так или иначе.

– Что?

– От этого твоего “так или иначе” у меня зубы сводит. И всегда сводило.

– Раньше ты об этом молчала.

– Раньше ты меня не бросал. Фрэнклин сунул руки в карманы.

– Всего лишь отдохнем друг от друга пару недель. Хорошенько обо всем подумаем...

– О чем... подумаем?

– О наших трудностях.

– О наших трудностях? Ты меня бросаешь!

– Ну хватит, Барбара, мы оба знали, к чему идет дело. Это всего лишь вопрос времени.

– Нет, Фрэнклин. Это ты знал.А я этого боялась.Чего ради, по-твоему, я затеяла “Рид”? Зачем тащила тебя к семейному консультанту? Я пыталась сохранить нашу семью.

– К чему? Нас давно уже ничто не связывает. Я, правда, надеялся дотянуть до окончания выборов...

– До окончания выборов? – На секунду я онемела. – Ах ты сукин сын!

Я размахнулась и хлестнула ладонью его по лицу. Он пошатнулся. Я ударила снова.

– До окончания выборов!

– Барбара...

Он схватил меня за руки; извернувшись, я с силой пнула его. Фрэнклин вскрикнул и запрыгал на одной ноге.

– Значит, все это время, пока я боролась за наш брак, ты считал дни до выборов?!

Ворох элегантных пиджаков полетел в пыль.

– Барбара! – Он попытался перехватить тряпье.

– Так ты давно решил меня бросить? – Я рванула чемоданную молнию. – Но боялся, что развод скажется на твоем рейтинге, да?

Я по локоть погрузила руки в чемодан, загребла здоровенный ком носков, трусов и джемперов и швырнула в него.

– Это ведь Эшли присоветовала, да? Потерпеть жену до выборов... Фрэнклина перекосило.

– Не смей произносить ее имя!

Я уперла кулаки в бедра:

– Эшли! Эшли! Эшли! Эшли!

– Она здесь ни при чем!

Он принялся запихивать одежду обратно в багажник.

– Правда? Ты трахал ее и трахал меня все это время, но по-разному!

Какая-то женщина, возвращавшаяся с пляжа с двумя детьми, испуганно перешла на другую сторону улицы.

– Хватит орать!

– Да пошел ты! Скачи на своей белобрысой кобыле хоть до смерти.

Он захлопнул багажник.

– Ты сошла с ума, Барбара. Ты и мизинца Эшли не стоишь. – Он сел в машину и опустил стекло. – Ты одна во всем виновата. Посмотри на себя.

– Нет, это ты посмотри на себя, Фрэнклин. Если бы ты любил меня, то не предал бы теперь. После смерти Сары-Джейн я так нуждалась в тебе. Впервые в жизни по-настоящему нуждалась в тебе, но тебя никогда не было рядом.

– Все мы в чем-то нуждаемся. – Фрэнклин завел двигатель.

– Да, но ты всегда больше нуждался.

– Я кормил семью. Я работал, насиловал свою задницу, чтобы прокормить семью.

– Речь не о тряпках, Фрэнклин, и не о еде.

Машина тронулась с места.

– Я говорю о любви и внимании...

Ничего не ответив, он вырулил на улицу и укатил.

Оцепенение сменилось зудом бессмысленной разрушительной деятельности. В ярости я металась по дому, грохая дверями и опрокидывая стулья. Скоро маршрут устоялся: по одной лестнице наверх, мимо спален, по другой лестнице вниз, через кабинет, гостиную и кухню, потом снова наверх и так далее, по кругу.

Меня завертела безумная карусель, и на шестом витке душистый чай и аппетитный банановый кекс миссис Мэйз подступили к горлу, просясь наружу. Зажав ладонью рот, я бросилась в спальню, распахнула шкаф Фрэнклина и дала себе волю. Он увез лишь малую часть своего гардероба, а обувь так почти вся осталась на нижних полках.

– Сукин сын, – бормотала я, вытирая губы рукавом его нового кашемирового пиджака. Голова налилась неподъемной тяжестью и гудела, словно пустой котел.

Подбадривая себя хриплыми выкриками “Подлец!”, я зашла на седьмой круг. Где-то по краю сознания бродило подозрение, что веду я себя как полная идиотка. Но мысли упрямо не желали связываться даже в простейшие логические цепочки. Я могла лишь передвигать ноги и твердить заклинание из ругательств.

В очередной раз ввалившись в кухню, я заметила телефон и потянулась к нему, но неловким движением смахнула на пол. Мучительный внутренний зуд толкал вперед, не давал остановиться. Телефон я подняла только на следующем витке карусели. Набрала номер Кэтлин. Длинные гудки быстро сменились щелчком, но меня подстерегало разочарование.

– Привет! Вам нужны Кэтлин, Питер или Лора? Вы не ошиблись номером, но со временем промахнулись.

Я уже была на лестнице. Спустя еще два круга и примерно сто пятьдесят возгласов “Подлец!” снова оказалась в кухне и попыталась отловить Кэтлин на работе. Мимо. Я швырнула бесполезным телефоном в стену и опять заметалась по дому.

Где-то на тринадцатом заходе меня подкосила боль в коленях. Я упала у лестницы, вползла на ступеньку и поднялась, цепляясь за перила. Остановить меня мог разве что пушечный залп. Хромая и спотыкаясь, я еще раз обежала дом. Ковры давно просятся в чистку, паркет требует циклевки, по углам перекатываются хлопья пыли. Сукин сын!

Я ползла все медленнее, путаясь в собственных ногах. Полный отказ организма случился посреди гостиной, и я распростерлась на ковре. Неизвестно откуда взявшиеся щепки кололи бедра и живот, нос и рот забились сухой пылью. Долго я здесь не пролежу – либо задохнусь, либо умру от жажды. Собрав остатки сил, я вернула себя в вертикальное положение и побрела в угол, к бару.

С выбором не колебалась, схватила непочатую бутылку “Наполеона” двадцатипятилетней выдержки, предмет гордости Фрэнклина. Привалилась к спинке дивана и сделала изрядный глоток. Обжигающая жидкость легко преодолела наслоения пыли у меня в горле. Я снова приложилась к бутылке и вскоре перестала считать глотки.

Когда уровень содержимого понизился на четверть, мутная волна бешенства улеглась. Я словно выбралась на свободу из душного глухого мешка и испытывала небывалое, головокружительное облегчение. Все позади. Наконец-то.

– Поздравляю, с твоей шеи только что слезло девяносто килограмм! – Я бутылкой отсалютовала призраку Фрэнклина.

Расположившись на диване, я энергично хлебала коньяк. Как все очевидно и просто. Наш брак был обречен давно. Теперь я это понимала. Да что там, понимала и прежде, только признаваться себе не хотела. На самом деле Фрэнклин бросил меня давным-давно. Он просто не решался уйти. Еще бы. Разве может идеальный супруг уйти от идеальной жены и матери? Очень любезно с моей стороны потолстеть чуть ли не в два раза – вот он, долгожданный повод. Впрочем, не только для него – мы оба с удовольствием кивали на мой лишний вес, не доискиваясь до настоящих причин разлада.