— Кхе… — подавился и начал задыхаться.

Игнорируя ледяной холод наносимого урона, прокашлялся, пытаясь отмахиваться руками и палкой. Костяшки тиранулись о шершавый кирпич и закровоточили. Кружащие вокруг призраки то и дело цепляли меня, вызывая покалывание в нервных окончаниях и ещё больше распаляя злобу. Очередной взмах оружием — и ослабшая ладонь дёрнулась от пропущенного касания призрачной костлявой руки. Носок ударился об острый край стойки для сушки мяса и порвался, тонкой струйкой выпуская соль.

Я ринулся к нему, поднимая и случайно поворачивая дыркой вниз. Соль просыпалась прямо на разодранные кулаки.

— А-А-А-А-Р... — я сжал зубы от боли и снова отмахнулся от призрака.

*Вы нанесли удар. 12 единиц урона*

Всплывшая строчка удивила, ведь носок давал всего лишь десять. Да и шикнувший красноглазый отскочил как от огня.

Ещё парочка попыталась атаковать, зайдя по бокам, но стоило мне лупануть рукой с зажатым полупустым носком…

— Допрыгались, потаскухи старые? Визжите тут, как ненормальные, дружков своих позвали…

Благо с их скоростью им эти сто метров явно не десять секунд бежать… Я встал посреди лагеря и двинулся к хранилищу, дабы откопать там её один пакет соли.

Подняв его над головой и резанув ножиком, стал высыпать соль на себя. Потное тело и покрытые влагой доспехи полностью покрылись солёными кристалликами. И плевать на дискомфорт. Эти сучки от меня будут бегать, сверкая…чем там призраки сверкают? Увидь меня сейчас баба Зина из соседнего подъезда, непременно крикнула бы «НАРКОМАНЫ!».

— Думаете, если визжать, как ебанутые, то напугаете меня? МЕНЯ? ДА Я В СТО РАЗ ЕБАНУТЕЕ ВАС МОГУ БЫТЬ, ЕСЛИ НУЖНО! — взял остатки килограммовой пачки и высыпал на костяшки. — А-а-а-а! Как же жжётся-то, ядрёна вошь! Ну что, готовы к раунду номер два, стервы?

Поднял надкусанное яблоко, закусив им попавшую в рот соль.

Здоровье скакнуло вверх, выжидающие в нерешительности ведьмы взвыли, а я заорал в ответ и бросился на них, с размаху влепляя промеж бесячих светящихся глаз.

*Вы нанесли критический удар! 18 единиц урона*

*Вы нанесли удар. 11 единиц урона*

*Вы нанесли удар. 13 единиц урона*

*Призрак рабочего 11 уровня погибает. Бой продолжается*

…

*Яростный призрак катакомб 14 уровня погибает. Бой продолжается*

*Прогресс задания “Сбрось оковы жизни”... Осталось 85 душ*

— Бляха, когда останавливаюсь, чешется всё… — подытожил я, уничтожив последнего призрака.

Увернувшись от мощного удара какой-то трубой, отпрыгнул назад к лагерю и сменил оружие, поднимая ятаган и щит.

Комбинация из удара эльфийским мечом, забравшим практически всю ману, что успела восстановиться, и Тарана привела меня в центр скопления войск врага. И если за спиной находились практически полутрупы ­ — объективно, они и были трупами, — то впереди всё ещё оставалась орава жаждущих моей плоти и мозгов оживших мудаков.

— Р-В-А-А-А-А! — заорал прямо в лицо, брызжа слюной, высокоуровневый, по сравнению с ранее убитыми, оживший мертвец.

— ПОШЁЛ НАХ! — долбанул по хлебалу щитом и круговым движением снёс от двадцати до тридцати пяти очков здоровья наседающим противникам.

Хорошо, что урона им всё ещё редко хватает. Пытаются, твари, до слабозащищённых рук и лица добраться, как маску отменяю, но я парень ловкий, гибкий… Так что хрен им.

Началась мясорубка…

Глава 21

Началась мясорубка, в которой я, отступая понемногу назад, добивал побитых и покалеченных мертвецов. Оказавшись в паре метров от лагеря, моментально отпрыгнул от очередного удара дубиной и поменял текущее оружие на меч.

Он, к моему удивлению, оказался несколько легче уберятагана, и дело пошло по новой. Благо визжащие шаболды не мешали, так что спокойно сосредоточился на отсечении конечностей и голов. Выглядели эти мертвецы, скажем прямо, получше загримированной массовки в боевиках про зомби-апокалипсис. Получше, значит, пореальнее. В нос ввинчивался запах гнили и тлена, соль щипала ранки, натирала мозоли. Всё это смешивалось с потом моего собственного тела, который лился, казалось, рекой. Да не пью я столько воды, сколько из меня в драке выходит.

Под конец пошло месиво в рукопашную, так как сил поднять меч и нанести мощный удар уже не было. Последнего противника, вообще, добил откатившимся Тараном и просто лёг рядом с ним, любуясь кружащимися на потолке узорами.

— Какие на хрен узоры… в глазах рябит и галюны повсюду, — спустя минуту зуд меня доконал. Пришлось встать и, ахая-охая, поползти в сторону лагеря.

Чтобы снять одежду ушло полчаса. Съеденный банан добавил сил и утолил накативший голод. Осталась только испепеляющая жажда. Фляга пуста… Остаётся колодец. Ведро тащил… превозмогая. И чуть не нырнул в колодец сам, когда уставшие и трясущиеся руки выпустили тяжесть, не выдержав нагрузки.

Пошатываясь плёлся к бочкам, где кое-как нашёл место для медного крана, лежавшего рядом. Ещё тяжелее оказалось его вбить. Честно говоря, было глубоко плевать, что именно пить.

ГЛЫТЬ. ГЛЫТЬ. ГЛЫТЬ.

Первая кружка, вторая, третья… немного утолили жажду. У этого пива появился вкус. Свежего, нефильтрованного. М-м-м…

ГЛЫТЬ.

Между четвёртым и пятым бокалом подумалось, что пора бы уже заканчивать, но оно было таким вкусным…

На середине пятого мозг заклинило, напрочь оборвав связи с реальностью. Угашенный до состояния дяди Жоры по кличке Синий туман, что был охранником на прошлой работе в прошлой жизни, я довольно икнул.

В глазах темнело и двоилось. Посмотрел на кружку с надписью «1 Л.»

— Моя ж ты хорошая. Я тебя с собой забираю, — нечленораздельно пробормотал и, наполнив её до краёв, нетрезвым шагом поволокся к лагерю.

Завалившись у костра, я понял, что меня мутит, и помчался куда подальше. Наконец-то придя в чувство, но так и не отрезвев окончательно, решил подождать, пока не стану самим-собой.

В чём плюс алкоголя, так это в появляющихся неизвестно откуда силах. Вытянул ведро с водой, налил чуток в котелок, а остальное вылил на себя, смывая усталость, боль, соль, вонь и опьянение. Взбодрившись, повторил процедуру и осознал: не зря.

«Одиннадцать с половиной градусов крепости! Это что за пивас такой? — вчитался в надпись на огромном бочонке и в недоумении почесал мокрую голову. — Почему мне кажется, что я что-то забыл?»

И тут лёгкое золотое свечение редкой Шкатулки напомнило, что именно.

— ЛУТ! СОКРОВИЩА!

Сидел, трезвеющий, злой и крайне задумчивый. Передо мной встала