«Сам напал, пусть сам и выкручивается!» — отвечает зять.

Сочувствую тигру, который напал бы на Рунгерд.

— Говоришь, можешь жениться? — Такое ощущение, что Рунгерд покатала эту мысль во рту, перед тем как разгрызть. — Нет, не можешь.

— Почему? — задал я очередной дурацкий вопрос.

И стало мне тоскливо-тоскливо. И так захотелось… Нет, не секса. Хуже. Чтоб она всегда была рядом, под боком… Только моя и больше ничья. А Гудрун… Разве Гудрун может сравниться с королевой? Да и Гудрун теперь вряд ли будет моей…

Да бог с ней, с Гудрун. Рунгерд меня отвергла. Меня! Обидно и больно!

Я совершенно потерялся. «Всё смешалось в доме Обломовых… Тьфу! Облонских!»

Надо полагать, мое состояние очень явственно отразилось на моей роже, потому что королевская маска вдруг спала с лица Рунгерд. В прекрасных глазах мелькнуло нечто вроде сострадания. Она потянулась ко мне, жадно и быстро поцеловала в губы, но тут же отстранилась, даже оттолкнулась от меня и снова приняла строгий вид:

— Хочу, чтобы ты знал, Ульф Вогенсон! — напевно, будто читая стихи, заговорила женщина. — Я по-прежнему в долгу перед тобой. За Свартхёвди. И ты должен знать: когда вы ушли, я каждый день ходила к святилищу и молила богов, чтобы они сберегли моего сына. Все видели, куда я хожу. Все знали — зачем. И обсуждали это. В мое отсутствие, разумеется. Людям, знаешь ли, интересны такие вещи. За мной даже следили… И некоторые замечали рядом со мной… — Рунгерд сделала многозначительную паузу. — …Кое-кого из Асов. Думаю, до самой весны половина женщин Сёлунда будет об этом судачить. Это же так интересно: выяснить, кто из богов приходит к ведунье Рунгерд. И можно не сомневаться: когда родится ребенок, весь Сёлунд будет так же гадать, кто его отец! — Рунгерд очень искренне рассмеялась. — И только мы с тобой, мой честный Ульф, будем знать, чей это сын!

Нет, никогда не стану своим в мире, где боги вот так запросто ходят по земле. Потому что если никто из людей (кроме меня) в этом не сомневается, то надо полагать, так и есть. Ибо это и есть глас народа. Тем более представительницу племени великанов я видел буквально только что.

— Думаешь, будет сын?

— Знаю. И он унаследует часть твоей удачи, Ульф Вогенсон. Ты не в обиде?

— Нет. Я счастлив, что мы с тобой были вместе, Рунгерд, дочь Ормульфа, — произнес я торжественно. — Это было прекрасное время, и я очень тебе благодарен!

Правильные слова и правильные чувства. Светлая печаль вытеснила обиду и заполнила пустоту.

Я пододвинулся ближе и обнял женщину. Бережно.

Минуло не больше получаса с тех пор, как мы остались вдвоем. А ощущение такое, будто полжизни прошло.

— В зрелости ты будешь мудрейшим из хёвдингов, Ульф Вогенсон, — Рунгерд погладила меня по плечу. — Если тебя не убьют раньше.

— Думаешь, меня убьют? — Просто так спросил, без задней мысли.

— Не знаю. Попытаются наверняка. И очень скоро. Руны подсказали мне. Но вряд ли ты ожидаешь иного, поэтому, надеюсь, вновь обманешь смерть. А если не обманешь — у тебя всё равно родится сын, которого ждет славное будущее.

Не уверен, что будущее сына меня утешит, если мне выпустят кишки.

Плевать! К опасностям я привык. Работа такая. «Воин» называется. Так что пытаться убить меня будут многие. И очень скоро, потому что самое позднее через месяц мы уйдем в великий поход. И там, куда мы придем, нам точно не будут рады. Так что для кого-то он станет великим, а для кого-то — последним. Но надеюсь — не для меня. И ни для кого из моих друзей.

— Я рада, что ты — побратим моего сына, — Гудрун угадала мои мысли. — Вы поможете друг другу. И еще… Ульф… Братья ничего не должны скрывать друг от друга, но ты всё равно не говори Свартхёвди о нас. Он — не такой, как ты. Он не поймет.

Она помолчала немного, потом продолжила тему:

— Между мужем и женой тоже не должно быть тайн, но моей дочери будет больно, если она узнает о том, что было у нас с тобой. Поэтому лучше, если ты и ей ничего не скажешь.

— Это точно, — кивнул я. И с опозданием сообразив, что именно она сказала, воскликнул: — Ты хочешь, чтобы я женился на Гудрун?

— Хочу.

— И ты не станешь ревновать? — поинтересовался я наполовину в шутку, но наполовину всерьез.

— Ульф, Ульф! — Рунгерд взъерошила мои волосы чисто материнским жестом. — Далеко тебе еще до настоящей мудрости! А теперь пойдем отсюда, а то уже не он (прикосновение к животу), а я захочу тебя. А это будет неправильно. Да и йотунша может вернуться и потребовать свою долю! — Рунгерд захихикала и дернула меня за причинное место.

Отвратительная привычка. Надеюсь, когда Рунгерд станет моей тещей, то сумеет от нее избавиться.

Глава тридцать девятая,

в которой на сцене появляется благородный франк Жерар из Аквитании, а у героя появляется возможность достойно умереть

Его корабль приплыл в Роскилле едва вскрылся лед. Рискованное путешествие, но этот паренек был не из трусливых.

— Я — Жерар, сын графа Бернара! — гордо объявил франк, шагнув вперед. — Меня послал к тебе, граф Рагнар, правитель Аквитанский король Пипин, сын Пипина, дабы сопроводить щедрые дары, коими приветствует тебя мой король!

Само собой, я понимал далеко не всё, так, с пятого на десятое, поскольку граф говорил по-своему, по-франкски, а толмач переводил его речь весьма вольно. Например, короля Пипина он поименовал ярлом, а Рагнара — конунгом. Соображал, негодяй, чем может обернуться попытка унизить Лотброка.

Молоденький франк был не то чтобы глуп… Опыта у паренька было маловато. Он огляделся по сторонам и решил, что имеет дело с морским разбойником, обитающим в рыбачьем поселке. Еще бы! У Роскилле даже стен нет. Что каменная крепость нужна только тем, кто боится нападения, франк как-то не сообразил. И посчитать боевые корабли в гавани тоже не удосужился. А может, просто считать не умел.

Точку зрения графеныша я узнал от Ульфхама Трески, немного понимавшего по-франкски и сумевшего подслушать разговор посла со своими людьми. Его счастье, что переводчик оказался с понятием.

Принесли дары. Не скажу, что их богатство поражало воображение. Добыча, которую мы взяли под Плесковым, была куда солиднее. По понятиям норманских конунгов, дары были скромные. Но не оскорбительные, потому что — правильные. Добрые франкские мечи, хорошие доспехи, конская упряжь…

Рагнар удостоил подарки мимолетным взглядом, затем кивнул челяди: унести.

— Чего же хочет от меня