Раздался стук в дверь. Дэвид схватился за пистолет.

– Кто там?

– Камау. Уже Ч минус час, Дэвид.

– Понял. Что-нибудь еще?

Пауза.

– Нет, сэр.

– Скоро выйду, – крикнул Вэйл в дверь и обернулся к Кейт: – Что, черт возьми, происходит?

– Теперь я помню, Дэвид. Это как наводнение, будто рухнула плотина. Воспоминания. С чего же начать…

– Откуда у тебя взялись эти воспоминания?

– Из труб. Иммари считали их лечебными капсулами. Но это лишь половина дела. Они и вправду лечат, но главное их назначение – воскрешать атлантов.

– Воскрешать?

– Если атлант умирает, он возвращается в трубу со всеми своими воспоминаниями, имевшимися у него в момент смерти. Ген Атлантиды представляет собой нечто большее, нежели мы считали. Это выдающийся образчик биотехнологии. Он заставляет тело эмитировать излучение, некое подобие субатомного потока данных. Воспоминания, клеточная структура – все это собирается и реплицируется.

Дэвид просто стоял на месте, не зная, что на это сказать.

– Ты мне не веришь.

– Верю, – ответил он. – Честное слово, я тебе верю. Верю, что все сказанное тобой чистая правда. – Вэйл мысленно обратился к собственному воскрешению, возрождению – и в Антарктиде, и в Гибралтаре, – чувствуя, что она в нем нуждается. Она переживала нечто такое, что он даже не начал постигать. – Если кто-нибудь на свете тебе и верит, так это я. Ты слышала мою историю – о возрождении. Но давай все по порядку. И начнем сначала: как ты могла заполучить воспоминания атланта?

Кейт утерла пот со лба.

– В Гибралтаре корабль был поврежден, почти уничтожен. Последнее, что я помню, – это как вошла обратно в корабль. Во время взрыва я потеряла сознание, а мой напарник… он меня подхватил. Что случилось после, я не знаю. Должно быть, я умерла. Но не возродилась. Должно быть, корабль отключил функцию воскрешения – либо из-за полученных повреждений, либо потому, что не было выхода. А может, ее выключили – скажем, мой напарник… – Кейт покачала головой. – Я почти вижу его лицо… Он меня спас. Но каким-то образом в трубу я не вернулась. В девятнадцатом году мой отец поместил в трубу Хелену Бартон – мою мать. Я родилась в семьдесят восьмом. Труба запрограммирована на возвращение атланта в тот миг, когда он умер. Она выращивает зародыш, имплантирует воспоминания, затем вскармливает зародыш до стандартного возраста…

– Стандартного возраста?

– Примерно мой нынешний…

– Атланты не стареют?

– Стареют, но отменить процесс старения легко с помощью пары простых генетических изменений. Старение – это просто запрограммированная клеточная смерть. Но для атлантов отмена старения – табу.

– Не стареть – табу?

– Это воспринимается, как… ох, трудно объяснить, но что-то вроде жадности до жизни. Погоди, это не совсем правильно. И это, и еще признак неуверенности в себе: отказ от старения означает, что ты цепляешься за незавершенную юность, словно не готов двигаться дальше. Отказ от смерти означает, что жизнь не завершена, что ты ею недоволен. Но определенным группам дозволено отключать старение, поддерживая стандартный возраст; и исследователи дальнего космоса – одна из таких групп.

– Значит, атланты… – Дэвид поколебался. – Ты… космический исследователь?

– Не совсем. Извини, я употребляю не те слова… – Женщина схватилась за голову. – Ты не посмотришь, нет ли в ванной чего-нибудь от головной боли?

Дэвид вернулся с упаковкой адвила, и Кейт проглотила четыре таблетки всухую, прежде чем Вэйл успел опротестовать такую дозировку. «Она же врач. Мне ли судить?»

– Мы двое были научной командой…

– Зачем вы прибыли?

– Я… не помню, – она потерла виски.

– Значит, ученые. А какого рода? На чем вы специализировались?

– На антропологии. Какой там ближайший термин? Мы были эволюционными антропологами. Изучали человеческую эволюцию.

– Что ж в этом опасного? – тряхнул головой Дэвид.

– Исследовать первобытные миры всегда опасно. На случай внезапной гибели в поле было запрограммировано наше возрождение, чтобы мы смогли продолжить работу. Но что-то с моим возрождением пошло не так. В моем случае труба имплантировала память, но не могла развить меня – мое нерожденное тело оказалось в ловушке в теле матери. Эти воспоминания таились в подсознании десятилетиями до сегодняшнего дня, когда я достигла стандартного возраста, – Кейт без сил повалилась на кровать. – На все, что я когда-либо делала, меня побуждали эти подсознательные воспоминания. Вот откуда мое решение сначала стать врачом, а потом исследователем. Мое решение разрабатывать генную терапию для аутистов – просто проявление моего стремления откорректировать ген Атлантиды.

– Откорректировать?

– Да. Семьдесят тысяч лет назад, когда я ввела ген Атлантиды, человеческий геном был не готов к нему.

– Не понял.

– Ген Атлантиды крайне замысловат. Это своего рода ген выживания и коммуникации.

– Коммуникации… Наши общие сны?

– Да. Вот как мы смогли достичь этого – подсознательного общения с помощью субатомных частиц, излучения, которым обменивается наш мозг. Все началось, когда ты был в Северном Марокко, а я – в Южной Испании. Это потому, что у нас обоих есть ген Атлантиды и мы связаны. Люди не смогли бы воспользоваться этой «связью» еще тысячи лет. Я дала людям ген Атлантиды, чтобы они смогли выжить. Аспект выживания был единственной целью. Но он вышел из-под контроля.

– Кто?

– Люди, эксперимент… Нам приходилось вносить периодические генетические модификации – изменения гена Атлантиды, – она кивнула в ответ на собственные мысли. – Для внесения модификаций мы использовали ретровирусную генетическую терапию – да, вот именно: эндогенные ретровирусы в человеческом геноме, вот что это такое – окаменелые останки былых генных терапий, которые мы задавали людям, последовательные накопительные модернизации.

– Кейт, я по-прежнему не понимаю.

– Мартин был прав. Это невероятно. Гениально.

– Я…

– Хронология Мартина показывает модификации гена Атлантиды – двенадцать тысяч пятьсот лет назад они не закончились.

– Верно…

– Его «пропущенная Дельта» и «падение Атлантиды» означают уничтожение нашего корабля и кончину моей научной команды. Конец изменений, вносимых нами в человеческий геном.

– Значит, отсюда следует…

– Что изменения продолжались. В человеческую эволюцию вмешивался еще кто-то. Твоя гипотеза совершенно верна. Существовали две фракции.

* * *

Дориан закрыл глаза. Он никогда не мог уснуть перед боем. До острова Альборан, до захвата Кейт в плен и доставки ее к Аресу остались считаные часы пути. Когда он освободит атланта, то, наконец, узнает, кто же он на самом деле. Дориану было не по себе. Что ему предстоит узнать?