фильма «Тайна острова Бэк Кап» он со Сталевым вдруг внезапно увлёклись рисованием карикатурно-комичных историй маленьких человечков, занимаясь этим даже на уроках. Это была бесконечная история крушений на горных дорогах и мостах с падением в пропасть и воду разбитых машин, вагонов и человечков.

Разглядывая различные позы этих падающих вниз микроскопических человечков, Платон вдруг увидел их аналогию с записью нот на нотном стане.

Он с содроганием вспомнил уроки пения, но с удовлетворением отметил, как он лихо рисовал скрипичный ключ и легко справлялся с записью нот на нотных линейках. И как он стеснялся петь один. Хотя различная музыка очень часто звучала в его голове, но он никогда не мог воспроизвести слышимые им звуки в произносимые. Из-за этого он слыл в пении весьма неуспевающим учеником.

В письмах братьям в конце марта Алевтина Сергеевна даже пожаловалась на все эти неудачи сына: «Платон учится неважно».

Но Платон Кочет с Сашей Сталевым и Васей Симаевым не только играли дома у Сталева в интересный настольный хоккей, очень близко имитирующий и моделирующий настоящий, но и много занимались спортом на свежем воздухе, в основном конечно играя в футбол.

Но с этой весны, их уже возмужавших и проявивших силу, старшие товарищи и соседи Сталева и Симаева, из входившего в состав Реутова посёлка Малышево, чуть было не привлекли к занятиям штангой.

Однажды Саша пригласил Платона на их тренировку в садик дома Славы Логачёва, мать которого, Лидия Петровна, работала учительницей.

Слава вместе со своими товарищами Вовой Молокановым и двумя другими были старше Сталева и его друзей на два года и видимо уже давно самостоятельно занимались штангой.

Видимо Сталев рассказал им о необыкновенной физической силе своего друга Платона, и те с интересом и любопытством приняли его, сразу предложив ему поднять штангу.

– «А я никогда не поднимал штангу! Даже не знаю, как это делается!» – на всякий случай предупредил он.

– «Так, значит, он и не поднимет!?» – недоверчиво предположил высокий Молоканов.

– «А ты сначала попробуй хоть как-нибудь её поднять! Хотя бы от земли оторви!» – чуть ехидно улыбнулся Логачёв.

– «Так от земли я её оторву! А вот поднять – не знаю! Ладно, попробую!» – изучающе посмотрел Платон на гриф с блинами, словно оценивая вес, считая, что штанга для него несколько тяжеловата.

– Но раз она здесь лежит, значит, эти ребята её всё же поднимают. Тогда и я подниму! Или же они хотят меня разыграть? Тогда я вас сейчас разыграю, удивлю! – решил Платон.

И он попытался сейчас вспомнить телевизионные кадры соревнования штангистов, но ничего конкретного не вспомнил.

Наконец Платон решился и подошёл вплотную к грифу. Не особо заботясь о правильной постановке ног, он нагнулся, взявшись голыми кистями за холодный гриф примерно на ширине плеч, и довольно спокойно, но решительно, описал ими вверх полуокружность, одновременно выпрямляясь, плавно и без остановки сразу поднимая штангу над головой.

Тут же оглядев изумлённые лица парней, Платон плавно вернул спортивный снаряд на место.

Такой «техники» подъёма штанг они никогда ранее не видели. И они тут же наперебой удивлённо загалдели. Среди прочих голосов, сожалевших, что не удалось посрамить гостя и высказывающих искреннее удивление, Платон чётко расслышал и гордый возглас Сталева:

– «Ну, что я вам говорил? А вы не верили!».

– Значит Сашка, хоть и опять подставил меня, но, значит, был уверен в моей силе! – гордился собой Платон, которого теперь за глаза прозвали ещё и штангистом.

И видимо не зря. Когда ребята их двора играли в Царь горы, то Платон дольше всех удерживался наверху.

Когда же они играли в конный бой, то крупный Платон всегда играл конём. Любого всадника, даже самого крупного из старших ребят, он сажал не себе на закорки, а на плечи. Это позволяло Платону сцепить кисти своих рук в замок. При таком хвате никакой всадник, намертво прижатый к телу «коня» руками-стременами, не мог совсем свалиться с него, даже поверженным оставаясь в «седле». И они с такой высотой и манёвренностью становились непобедимы. Даже, когда Платон сажал себе на плечи самого крепкого из младших по возрасту Колю Секунова, то и тогда их никто не мог победить. И лишь более слабого всадника соперники могли столкнуть или стащить с такого высокого коня вниз, но не уронив окончательно на снег.

Таких, сначала поверженных вниз, а потом оттащенных «конём» в безопасную сторону и снова поднявшихся в «седле», все стали называть «Кочубеями».

Ребята играли и просто в войну, бегая по двору и вокруг своего дома вначале весны уже в лёгких курточках. Платон оказался в убегающей команде. И в один из моментов, выбегая со двора на улицу вдоль торцевой стены дома под своими окнами, он за углом дома в палисаднике лицом к лицу столкнулся с Колей Валовым, державшим в руке пистолет.

– «Руки вверх!» – скомандовал тот.

По правилам игры Платон подчинился, подняв обе руки, а Коля обрадовался, что поймал и арестовал, хоть и на два года младше себя, но самого крупного и резвого соперника, и не обратил внимание, что тот, будто бы ещё по инерции сделал шаг ему навстречу, невольно сокращая дистанцию между ними. – «Повернись и руки за спину!» – дал он новую команду.

Платон стал опускать руки и вроде поворачиваться влево против часовой стрелки, а Коля выставил вперёд свой пистолет. И в этот момент вроде уже арестованный резко ударил своей правой опускающейся рукой по правой руке Валова, выбивая пистолет на землю и, хватая его за рукав правого предплечья своей левой рукой, начав притягивать руку соперника к себе и вниз. Одновременно он свою правую руку просунул ему в правую подмышку и схватил за куртку с тыльной стороны, при этом чуть приседая и таща Валова на себя, при этом как бы подсаживаясь под него и продолжая и дальше поворачиваться против часовой стрелки. В итоге получился классический бросок через плечо на землю, но в самую грязную слякоть.

Платон ту же поднял пистолет и скомандовал совершено опешившему и растерявшемуся старшему товарищу, давно слывшему в их дворе самым ловким:

– «Встать! Руки вверх!».

– «Ну, ты, Платон, и самбист! Вот только куртку жалко – вся в грязи!» – быстро вскочил на ноги Коля, поднимая руки вверх.

Платон чуть помедлил и распорядился:

– «Ну, уж извини! Я не хотел этого! Отряхнись пока!».

А дав сопернику стряхнуть с себя весеннюю грязь, он снова скомандовал:

– «Руки вверх! Кругом! Руки за спину!».

Платон, не пряча трофейный пистолет, своей левой рукой заломил правую руку Валова ему за спину, прижав свою руку к его