— Всё норм, закончили!

Земеля вопросительно смотрит на меня, а потом в сторону выхода. Вот как у него получается одним взглядом спросить так много? Если перевести на нормальный язык, то сейчас он спросил: «Ему можно рассказать?» или: «Будешь ему рассказывать?»

Я так многозначительно не сумею, поэтому отвечаю просто словами:

— Потом, как-нибудь при случае.

Земеля кивает, и мы идем на выход. Трофейные сутки на исходе.

Очередные две недели пролетают мимо, но я, как правильный командир, в суете и на этот раз не участвую — просто держу все под контролем. А еще восстанавливаюсь и мучаю крыс. Появившийся Григорий очень кстати напомнил мне о моей идее. За впечатлениями минувших выходных Наташкино предательство как-то отошло на второй план, но виноватая морда персонального шпика резко все вернула на свои места. Правда, после серии опытов, закончившихся смертью несчастных животных, затею бросаю — способ общего болевого воздействия на нервные окончания понятен, а издеваться над животными просто так — это не ко мне. Двух оставшихся в живых грызунов подлечиваю обратно и ставлю на пожизненное довольствие — пусть пока служат мне напоминанием, что людям вообще и гвардейцу в частности доверять нельзя. Хорошо, что и Григорий, чувствуя свою вину, особо ко мне не лез, ограничившись редкими визитами.

Костин, глава восставшего из пепла «Кистеня», носится по городу, решая кучу вопросов с продажей трофеев, людьми, новым офисом, техникой и прочим. Чтобы избежать возможного недопонимания, сразу предупреждаю, что большую часть дохода за ближайшее время заберу себе на покупку титула. Если у Ярослава Владимировича и были какие-то возражения, он их благоразумно оставил себе. Хозяин — барин.

Впрочем, требуемая сумма у меня, похоже, уже наберется, так что дальше можно будет и побольше на развитие агентства потратить. В идеале оно должно работать само по себе, вызывая нас только к особо интересным заказам.

Чтоб парням жизнь малиной не казалась, привлек их к работе Бушарина — ему тоже до фига бусин требовалось. И если раньше я заряжал их ему в одиночку, то теперь эта неразлучная троица почти постоянно отиралась при лаборатории, всерьез заинтересовавшись процессом настройки энергоблоков. Особенно прикольно было смотреть, когда профессор по нашей старой договоренности занимался со мной физикой, а эти лбы слушали, будто получая откровение свыше. Умеет Александр Леонидович объяснять, натренировался на своих пэтэушниках.

А еще пилоты, восстановившись, начали подрабатывать зарядкой бусин знакомым бойцам из «Кистеня». Вообще-то это не совсем легально, а если быть честным — вообще нелегально. На такую деятельность лицензия требуется, специальное помещение и налоги ого-го какие отстегивать, но Шаман пообещал, что работать будут только со своими и дальше них эта информация не уйдет. Особенное удивление вызвало, что в эту подпольную деятельность совершенно неожиданно оказался вовлечен Бушарин. Подначенный парнями, он на моих глазах из пяти Земелиных «огоньков», одной «молнии» и двух моих «ветерков» спаял полулегендарный амулет «последний вздох», срабатывание которого приписывали когда-то моей матери. По сути, эта фигня весом примерно в двести грамм, выполненная в виде громоздкого браслета, имитировала залп огнемета с площадью накрытия примерно пять на пять метров и дальностью поражения до ста пятидесяти метров. А название получила за то, что во время Большой войны с его помощью несколько раз бойцы подрывали сами себя, попав в окружение. Как по мне — сомнительное достоинство.

Никакой художественной ценности браслет, разумеется, не имел, а учитывая его массивность — подходил скорее мужчине, чем женщине. После полевых испытаний, с риском для здоровья проведенных на ближайшем болоте, парни получили по заслуженному щелбану от Александра Леонидовича и быстро успокоились.

И валялся бы этот шедевр на полках лаборатории, если б не зашедший в тот же день с каким-то вопросом Костин.

— Это… Это то, что я думаю? — с жадностью уставился он на брошенную на столе игрушку.

— Это? Смотря, что вы думаете. — Сделанный на спор профессором браслет никому из нас не был нужен, а лично для меня представлял ценность только по затраченным материалам — как и любое изделие с магической начинкой, частично он состоял из золота и алексиума.

— Я такие только несколько раз видел… «Последний вздох»… — Учитывая, что каждый из нас мог долбануть и более разрушительно, а уж из МБК, с его системой накопителей, — еще круче, восторг наемника был нам непонятен. — Ай, вы ж не понимаете ничего: будь у нас такое оружие, мы с бобринским поселком и сами разобрались бы.

А вот сейчас обидно сказал… И хрен бы вам однозарядный огнемет помог.

И если до того у меня и мелькнула мысль подарить Ярославу эту игрушку, то последнее утверждение начисто ее стерло.

— И что, на него найдутся покупатели? — интересуюсь у директора.

— Да полно́. Любой из наших такую вещичку купил бы, только дорого. Их мало, и меньше чем за пятьдесят тысяч не отдают.

— Сколько-сколько?‥ — прокашлявшись, спрашивает Земеля, бывший инициатором спора с профессором.

— Пятьдесят тысяч, а вам что, продать нужно?

— А сможете? Просто он у нас без документов… — Если есть идиоты, готовые покупать безделушки за такие деньги, надо этим пользоваться.

— Зарядите?

— Хоть сейчас. — Олег берет браслет и начинает вливать в него силу. — Сорок пять, деньги завтра.

— А почему сорок пять?

— Раз документов нет, цену придется снизить; и мои пять процентов — быстро сориентировался наемник.

— А еще пару штук на тех же условиях пристроишь? — Кажется, Леха решил, что его пострадавший лоб стоит двадцати штук прибыли.

— Хоть десять. Эта вещь скорее статусная, чем реально боевая, — хорошо хоть признал, а то я уж совсем за здравый смысл наших вояк переживать стал, — так что есть у меня несколько знакомых, кто может заинтересоваться. Может, у вас еще что из такого есть на продажу?

— Пока нет, — обрубаю пыл и Костина, и парней. Золота и алексиума у меня не полные подвалы, трофеи не в счет — все ушло на торги. К тому же одно дело изготовить и толкнуть пару амулетов, заработав профессору на работу лаборатории, а другое — заставлять его заниматься этим целыми днями. К тому же вряд ли в Москве много идиотов, чтоб таскать на себе почти бесполезную хрень стоимостью в полста тысяч.

А еще с появлением денег я нанял бригаду рабочих, за три дня сотворивших невозможное — придавших складу вполне приличный вид и отремонтировавших мне личный уголок в громадине ангара. Как ни странно, но мне даже начало нравиться мое новое жилище. Судите сами: достаточно большое помещение бывшего цеха, размером с хороший спортзал, примерно посредине — прозрачный купол профессорской лаборатории. Восемь замерших во всеоружии истуканов вдоль одной стены, склад оружия — у другой. И мое личное пространство в виде двухэтажного, отгороженного капитальной стеной угла размером примерно шесть на десять.