— Когда он это сказал? — спросила я.

— Нынче утром. И пообещал мне острую курицу, когда мы доберемся до Тайваня.

Остальные кивнули, как будто это было общеизвестно. Впрочем, теперь так и оказалось.

Йинг-сэк рыгнул, и я присоединилась к всеобщему веселью — хотя бы для того, чтобы скрыть разочарование. Обычно мужчинами легко манипулировать. Вовремя надуть губки и пару раз почесать их гордыню вполне хватает, чтобы поймать их в ловушку. А вот женщины — коварные существа. На цветочных лодках я держалась в стороне от других девушек, не стараясь понять их мелочные страстишки. Теперь оставалось только догадываться, что двигало этими простодушными курицами.

— Тайвань? — переспросила я. — Я слышала об этом месте. Вы там были? Какого цвета там золото?

— О чем ты говоришь, о золоте? — спросила средняя жена By.

— Ты когда-нибудь видела иностранное золото? Не испанские доллары, а драгоценности. Я видела. Оно куда светлее нашего. На Оумуне его, должно быть, горы. Представляю, как оно чудесно смотрелось бы на моей прекрасной светлой коже, — сказала я, подняв свое далеко уже не светлое запястье.

— Жены варваров носят в ушах изумруды. По крайней мере, так утверждал один из наших шпионов, — сообщила средняя жена.

— А их ткани… — мечтательно подхватила я. — Однажды в Гуанчжоу я держала в руках отрез размером с шарф, но на ощупь материал был мягкий, как кожа младенца, не сравнить с колючей тканью у нас на плечах. Когда мы займем Оумун, первым делом я пошью сто новых нарядов.

— Мне казалось, ты не умеешь шить.

— Расплачусь с портным остатками золота.

— Мой наряд пусть сошьет золотыми нитками, — хихикнула первая жена By Сэк-сама.

— Я бы не отказалась от драгоценностей в ушах, — призналась жена By Сэк-тая.

— Если тебе муж разрешит, — хмыкнула я.

— Почему бы он мне не разрешил?

— Ты уедешь на Тайвань есть курицу.

Первая жена By Сэк-йи пренебрежительно махнула рукой. — Она просто пытается убедить нас и дальше участвовать в этой жалкой блокаде.

— Вовсе нет, — возразила я. — Даже за все деньги, золото, драгоценности и прекрасные ткани мира не собираюсь лишний день терпеть клецки из гусениц. Тайваньская курица, безусловно, звучит куда более заманчиво. Надо спросить Ченг Ята, пробовал ли он.

Иинг-сэк принялся сучить ручками и ножками и пускать пузыри. Жена By Сэк-сама взяла его и подбросила. Он защебетал, как птенчик.

— Ты умный, как твоя мать, — проворковала она. — Жаль, что она думает, будто твой отец тут главный. — Она протянула мне ребенка с ехидной улыбкой и жестом велела всем возвращаться на сампан.

Начался двадцатый день осады, но погода изменилась. Похолодание сменилось теплой моросью, над нами низко нависали облака. В этом месте, где Жемчужная река делала последний рывок перед выходом в море, течения и ветер, казалось, объединились с защитниками форта, пытаясь подтолкнуть наши джонки, чтобы они оказались в пределах досягаемости выстрела. В нашу сторону то и дело летели пушечные ядра. Голодные члены экипажа чинили паруса и кормила, лишь бы чем-нибудь заняться.

Ченг Ят снова урезал паек вдвое. Протечки не ремонтировали из-за отсутствия герметика, канаты спутались и растрепались. Все больше и больше членов экипажа заболевали. Где смелые шаги, которые обещал командир? Тысяча человек могла бы легко вычистить склады, забрать добычу и уйти. Но By Сэк-йи отказывался рисковать своими людьми, пока концессия не сдастся. И вот мы продолжали осаду, дожидаясь, кто первым, мы или они, умрет от голода.

С Ченг Ятом никто ничего не обсуждал. Он мог заручиться моей поддержкой, чтобы привлечь на свою сторону других жен, ведь именно благодаря мне они убедили своих мужей остаться, но убедить самого Ченг Ята в том, что я могу играть важную роль на нашем корабле, не представлялось возможным. Мне просто нужно было это доказать.

Я проснулась рано, спокойно ожидая, пока Ченг Ят не закончит молитву со своими помощниками. Когда все, кроме моего мужа, засобирались к выходу, я тронула казначея за руку и попросила тоже остаться.

— Научи меня пользоваться счетами.

Казначей одарил меня испепеляющим взглядом. Он давно прекратил наши уроки письма и ни в какую не соглашался продолжить занятия. Возможно, теперь он боялся, что его шантажом снова заставят меня обучать.

— Всего один раз, — улыбнулась я. — Вряд ли это так сложно.

Ченг Ят пожал плечами, и казначею пришлось согласиться.

— Принеси и амбарную книгу, — попросила я. — Попрактиковаться.

Однако он не вернулся к тому времени, когда член экипажа принес нам водянистый бульон на завтрак.

— Должно быть, счищает грязь с костяшек, — хохотнула я.

Я уже поела, когда наконец вошел казначей. Он положил счеты на пол и нервно позвякивал костяшками, лепеча какую-то ерунду про небо и землю. Я положила руку на счеты, чтобы он остановился.

— Помедленнее, пожалуйста. Это что такое?

— Ты что, не слушала? Это, — пояснил он, указывая на столбик из пяти бусин на спице под разделителем, — земляные ряды. Для простых чисел — один, два, три…

Я указала на пары бусин над разделителем:

— Небесные ряды, верно?

Он кивнул.

— Каждая такая костяшка равна пяти. Одна сверху, одна снизу, получается шесть. Три сверху, восемь. Попробуй? Расположи пальцы так… — Он показал, как считать от одного до десяти. — Теперь переходим…

— Стоп. Можно мне самой попробовать?

Казначей сунул мне счеты. Древесина почти почернела от многолетнего использования, костяшки стали гладкими и твердыми, как речные камни. Я последовательно водила ими туда-сюда, наслаждаясь легким постукиванием. Со второй попытки я безошибочно добралась до десяти, щелчком передвигая небесные и земные костяшки. Казначей научил меня считать и дальше десяти. Я добралась до пятидесяти, причем несколько раз, чтобы безошибочно справляться с костяшками. Пальцы словно бы учились танцевать. Как только они перестали спотыкаться друг о друга, мне стало удивительно легко. Мой учитель диктовал трех-, четырех- и пятизначные числа, с которыми я с каждым разом справлялась все быстрее. Наконец Ченг Ят одобрительно кивнул, я казначей забрал счеты:

— Хватит на сегодня.

— У тебя есть дела? Я готова продолжить.

— Не надо спешить…

— Я сказала, что готова продолжить!

Казначей снова вопросительно посмотрел на Ченг Ята и тот жестом велел продолжать. Я никогда не видела, чтобы муж пользовался счетами, и не спрашивала, умеет ли он считать.

Пальцы казначея скакали по костяшкам, как обезумевшие пауки. Бусины сердито стучали, пока он пояснял свои движения, не спрашивая, поняла ли я.

Я сделала несколько простых вычислений, но застряла, когда нужно было определить, сколько будет четыре плюс семь.

— Неважно. В следующий раз, — буркнул он.

Я ухватилась за счеты, и мы пару минут в шутку перетягивали