— Скажешь, что вам обязательно нужно быть в музее ночью, думаю, мама поймет тебя, учитывая специфику твоего образования. И не волнуйся, — не дал мне и рта раскрыть парень. — Я доставлю тебя домой в лучшем виде.

"Хорошая идейка!" — поведали мне мысли уже знакомым способом. Да, мне, наверное, следует чуть-чуть расслабиться.

— Я вообще ничего не боюсь, — сказала я, а потом вяло согласись, сама не зная, зачем мне все это нужно. Переговоры с мамой прошли нормально: в музей она меня отпустила, правда, прочитала нотацию, и читала бы ее долго, если бы ее не отвлекли коллеги по работе. Заверив родительницу, что я якобы только что была дома и поужинала, а теперь направляюсь вместе с Маринкой и Лидой в Музей, я положила трубку и с облегчением вздохнула. Отделалась малой кровью. Единственное, на чем я чуть не прогорела, был ее вопрос:

— Почему ты не звонишь со своего телефона, Маша?

— Я забыла его дома. — Сказала я правду.

— И откуда ты звонишь? — Заинтересовалась мама.

— От однокурсника, — отозвалась я, потому как номера Лиды и Марины ей были известны.

— От Дмитрия? — Проявила осведомленность мама.

— От него. — Покривила я душой вновь, впрочем, не чувствуя угрызений совести.

— А почему не от Марины или Лиды?

— Они не идут с нашей группой, потому что… потому что у их бабушки сегодня День Рождения, и он не могут, потому что у нее юбилей, и его собираются справлять в ресторане, со всеми родственниками, ну, сама понимаешь, им не до Музея… А Димка дал мне телефон, короче.

— Какой хороший мальчик. А ты кулема. Как можно уйти на ночь и не взять свой телефон? Чувствую, мне его придется скоро привязывать его на резиночку в твоем рукаве — как детишкам маленьким рукавички приделывают. — Дэн услышал и с восторгом на меня посмотрел. Я тут же отошла от него, чтобы он еще каких-нибудь глупостей не узнал.

— Ладно, пока мама. Я буду тебе звонить с этого телефона, в общем, быстро домой вернусь, — пообещала я. — За нами… эээ… папа Димки приедет и развезет.

— Ах, у него еще и папа хороший, — воскликнула мама тут же. — Жаль, что не он стал твоим молодым человеком.

— Это счастье, — буркнула я и спешно распрощалась с родительницей. И что я делаю? Нет бы, дома посидеть.

Да, мой автобус уехал без меня, зато приехал новый, тоже пустой, большой и новый, который с радостью принял в себя нас со Смерчем.

Мы вдвоем уселись на самое заднее сидение: я к окошку, а Дэн развалился около меня, довольный, как переевшая лакомств утка. Жаль только, не крякал. Кстати, заплатил за билеты: и за меня и за себя. Утка-джентельмен. бабочкой под клювом и с тростью в крыле. Нет, селезень-джентельмен, правда, утка звучит обиднее. С бабочкой под клювом и с тростью в крыле.

Орел издевательски захихикал, хотя и был привязан к бревну, поднятому с земли смерчем и кружащемуся в его вихре, красной атласно ленточкой.

— Нам нужен клуб "Алигьери". Выступление моих друзей начинается в девять, — удовлетворенным голосом произнес парень, предлагая мне арбузную жвачку — я, не будь дурой, оттяпала себе сразу три подушечки и засунула их в рот.

— Мы как раз на него успеваем, — продолжал он.

— Неужели этот челночник еще и в клубах поет? — удивилась я. Мы проехали территорию университета довольно быстро, и теперь автобус, затормозив, вновь открыл свои гостеприимные двери.

— Еще как. Мечтает быть музыкантом.

— Я в детстве тоже мечтала быть певицей, — произнесла я желчным тоном человека, обожающего коверкать чужие мечты и портящего настроение всем подряд. — Увы-увы-увы, мечты и реальность друг друга ненавидят.

— Будь чуть-чуть добрее, — сказал на это Смерч. — Не будь бестактной.

— Я и так бестактна.

— И это говорит одна из студенток Факультета Искусствоведения, — начал вновь читать мораль шутливым голосом Дэн.

— Заткнись! — велела я ему тут же. — Моя специальность — реклама. Я не виновата, что ее запихнули на Искусствоведение ради поднятия престижа последнего.

— Ладно, ладно, не заводись, поговорим лучше о клубе. Выступление ребят тебе понравится, расслабишься.

— Ты платишь за билеты, — заявила я.

— Естественно, Бурундук, — улыбнулся он, как гиена. Правда, сидящая напротив, девушка не заметила этого и несмело растянула губы в улыбке. — Я плачу за все. Ты, как-никак, девушка.

— Как-никак? — я с презрением посмотрела на него и с силой пихнула локтем в бок. Ямочки от улыбки вновь появились на его щеках да и глаза смеялись.

— Я тебе про капусту говорил? Говорил, Маша. А мое предложение насчет классного тренера остается в силе, — вновь показал себя не с самой лучшей стороны ветерок-раздолбай.

— А я тебе говорила про ненависть? Мои слова насчет того, что я буду ненавидеть тебя сильнее всех на свете всю твою жизнь, тоже остаются в силе, Сморчок, — проговорила я голосом ступившей под темные знамена колдуньи, вроде бы негромко, но на нас обернулось пол-автобуса.

— Да, я все помню дословно, а что, радость моя? Мне нужно бояться? — полюбопытствовал нахал — ему, как потом Смерч признался позднее, нравилось иногда меня доставать. "Ты становишься забавной, — говорил он, — беззащитной в своей по-детски наивной злости".

Девушка услышала слова про ненависть, и ее тщательно накрашенные глаза округлились.

— Вот именно! — рявкнула я. — И хватит на нее пялиться! Вот уж кто когда-то капусты объелся — так это она! А ты, — я ткнула парня в плечо, — только на таких и смотришь! Хотя нет. Наша Князева Тролль…

Тут Дэн вновь зажал мне рот, близко-близко наклонился ко мне: казалось, мы прижались друг к другу, и зашептал:

— Думай, что кричишь! Услышит ведь кто-нибудь. Тише будь, партнер.

Я, поняв свою ошибку, кивнула.

— Я же сказал, права моя бабка: милые ругаются — только тешатся, — раздался где-то в начале автобуса голос кондуктора. Ему казалось, что мы обнимаемся. Мы с Дэном отвернулись друг от друга, но я не выдержала и тихо засмеялась, а когда повернула голову в сторону Дэна, то увидела, что и ему смешно. На какое-то мгновение мне показалось, что мы похожи и, мало того, я могу понять его так же хорошо, как близкого родственника. Это ощущение длилось всего несколько секунд — когда я смотрела в его лицо с правильными чертами и выразительными глазами, которые были прикрыты длинными, как у девочки, коричневыми ресницами, зато ощущение тепла и доверия осталось на долгое время, чтобы время от времени возникать вновь.

Потом Смерч достал из рюкзака свои большие фиолетовые наушники (я уж думала, он потерял их) и сам надел их на меня, следом вынул навороченный плеер и еще одну пару наушников-капелек, подсоединил к плееру и их и засунул себе в уши. Молча протянул плеер с сенсорным экраном, предоставляя возможность выбрать музыку. Я благородно ему кивнула, и всю дорогу до клуба мы слушали музыку.