Джулиет нахмурилась:

– Тони Троллопа?

– Да! – обрадовалась женщина и смутилась. – Вы уборщица?

Вот черт, подумала Джулиет. Неужели она так ужасно выглядит? Прогнав неприятные мысли, она невозмутимо продолжала:

– Могу я узнать, кто вы?

– Да, я невеста Тони.

– Невеста? – Джулиет с трудом сдерживалась.

– Да, Тони плыл ко мне, чтобы пожениться.

– И с кем он должен был приплыть? – с ухмылкой спросила Джулиет.

– Он сказал, что будет один.

По спине пробежала дрожь. Так вот почему Тони настаивал на этом маршруте! Три недели в открытом океане, вдали от земли. Три недели без связи. За эти три недели с каждым из них могло случиться что угодно, и полиция никогда бы не доказала, что было совершено преступление. Таков был его план? Выбросить ее за борт и идти дальше, к новой жизни с молодой женой?

Каков подонок.

– Как вас зовут? – поинтересовалась Джулиет.

– Липика.

– Красивое имя!

– Спасибо. Так где Тони? Он на яхте?

– Да, он немного устал, отдыхает. Знаете, Липика, думаю, нам надо выпить, отметить вашу помолвку!

Она достала второй бокал.

– Нет, спасибо, – улыбнулась женщина. – Я не пью.

Не слушая возражения, Джулиет налила ром.

– Сейчас можно, даже необходимо, дорогая!

Джулиет взяла бокалы и прошла на палубу к штурвалу, желая разглядеть женщину при дневном свете. Она была очень красива. Неужели настолько, чтобы ради нее убить? Впрочем, это уже не имело значения. Все закончилось. Осталось в прошлом.

Джулиет подняла бокал:

– Самое время выпить?

Поколебавшись, Липика чокнулась с ней и улыбнулась. Джулия усмехнулась и подняла бокал выше.

– Солнце над нок-реей! Выпьем за счастливую пару. За Тони и Липику! Прошу, он весь твой!

Женщина проследила за взглядом Джулиет. В этот момент подул ветер, и парус отлетел в сторону, открывая скелет Тони, с исклеванным черепом, на котором остались редкие клочки волос.

Бокал выпал из рук Липики и разбился о палубу. Предзакатную тишину пронзил ее истошный крик.

Когда Лора ехала из супермаркета, уже почти стемнело.

С неба валил мокрый снег, мелодия песни «Добрый король Венцеслав» доносилась из колонок у стенда Армии спасения рядом с магазином «Сейфэуэй». Лора опустила окно и просунула талон в щель паркомата. Ожидая, когда поднимется шлагбаум, она посмотрела в зеркало заднего вида и наткнулась на взгляд темно-карих, почти черных глаз. Человек находился на заднем сиденье ее автомобиля. Она замерла. Первой мыслью было закричать и позвать на помощь, но вместо этого она нажала на педаль, и старенькая «тойота» рванула вперед.

Она свернула в сторону, чтобы объехать минивэн, зигзагом переехала пешеходный переход, чтобы не задеть маму с детьми, и помчалась к перекрестку.

Глаза в зеркале смотрели равнодушно.

Лора прибавила скорость.

Снег залепил лобовое стекло, но она не могла сообразить, как включить «дворники». Она слишком круто повернула руль, на вираже машину занесло и вынесло на встречную полосу. «Тойоту» несло на свет фар грузовика, и Лора закричала. Через секунду бампер его врезался в лобовое стекло, осколки полетели ей в лицо, самый крупный скользнул по шее, срезая голову, которую отбросило за заднее сиденье. Автомобиль вспыхнул, языки пламени охватили ее тело…

И она проснулась.

В комнате было тихо. Лора лежала в холодном поту и тяжело дышала. Внезапно она вспомнила старую цыганку, пытавшуюся продать ей веточку вереска на выходе из супермаркета.

Цыганка была так настойчива, что преградила Лоре путь и не отстала, пока та, потеряв терпение, не выкрикнула: «Отвали, старая ведьма!»

Однако старуха прошла за ней до машины, постучала в стекло, прижала сморщенное лицо и прохрипела: «Посмотри мне в лицо, милая. Ты его никогда не забудешь. Будешь помнить до конца дней. Знай, день, когда не увидишь его, станет днем твоей смерти!»

Чтобы успокоиться, Лора повернулась и посмотрела на спящего мужа. Билл сонно заворочался. От него исходил грубый запах мужского тела и волос. Он был скалой, защищавшей ее всю жизнь.

Завтра канун Рождества. На этот раз они планировали остаться вдвоем, и она с большим нетерпением ждала этого вечера. Она прижалась и пошевелила пальцами – надеясь его разбудить и заняться любовью, – положила голову на мускулистый торс и наконец почувствовала себя в безопасности.

На следующий день Лора проснулась среди ночи, разбуженная резким стуком. Спальня была залита пугающе ярким лунным светом. Странно, подумала она. Почему же не задернуты шторы?

Затем она вновь услышала стук, и по коже головы побежали мурашки. За оконным стеклом она увидела мертвенно-бледное лицо старой цыганки.

«Посмотри мне в лицо, милая. Ты его никогда не забудешь. Будешь помнить до конца дней. Знай, день, когда не увидишь его, станет днем твоей смерти!»

Лора в ужасе прижалась к Биллу, но он так крепко спал, что даже не пошевелился.

– Билл! – прошептала Лора. – Билл!

– Хмм… что такое? – пробормотал он.

– Там кто-то в окне. – Горло сдавило так сильно, что каждое слово давалось с трудом.

Билл вытянул руку, и она услышала, как он скребет по поверхности прикроватной тумбочки. Раздался щелчок, и вспыхнул свет. Лора с опаской повернулась и посмотрела на окно. Шторы были плотно задернуты.

– Что случилось? – спросил Билл сонным голосом.

– Приснился страшный сон. – Она потянулась и поцеловала его в щеку, чувствуя себя очень глупо. – Прости меня.

Утром Билл принес в постель завтрак для них обоих, а потом протянул огромную открытку и три подарочных пакета.

– С Рождеством, – сказал он и покраснел – он всегда стеснялся быть сентиментальным.

Лора протянула мужу свой подарок – дорогой лосьон после бритья и аккумуляторный шуруповерт, он давно намекал ей, что хотел бы его иметь. Затем она открыла первый пакет. В нем был свитер с потешной аппликацией овцы на груди. Лора не смогла сдержать смех и поцеловала мужа. Во втором была бутылка ее любимого масла для душа. Она увидела, как глаза Билла вспыхнули от нетерпения, и потянулась за третьим пакетом. Он был самым маленьким, но тяжелым.

– Э-э-э… надеюсь, тебе понравится, – пробормотал он.

Волнуясь, она открыла коробочку. На веточках вереска лежала небольшая фарфоровая статуэтка. Лора похолодела.

Билл почувствовал ее оцепенение.

– Я… э-э-э… нашел ее вчера, – сказал он. – В твою коллекцию фарфора «Каподимонте». Мне показалось… она очень красивая.